Только гадать нам и оставалось. Отчего-то я был отнюдь не уверен, что нас допустят в гости к аборигенам. И остальные, подозреваю, тоже.
Постепенно свободные от нарядов бойцы стали укладываться спать. Когда действуешь на технике, с этим никаких проблем не существует. Из десантов БМП извлекались ватные духовские одеяла, трофейные подушки, причем особым шиком считалось иметь подушку с кисточками. Люди тянулись к ближайшим домам со своим скарбом, и будь чуть посветлее, зрелище было бы великолепным. Не то мешочники времен Гражданской, не то погорельцы, не то цыгане. Разве что оружие придавало всем нечто единое, но моджахеды тоже ходят не с пустыми руками.
Не армия, а большой партизанский отряд.
Обстановка и привычка заставляли бойцов держаться вместе. Я дополнительно велел офицерам проследить, где отдыхают их люди. Мало ли что? Вдруг кто попытается бежать, несмотря на всю глупость и абсурдность подобной попытки? Оказаться в одиночестве в пустынном районе чужого мира практически без шансов добраться до обжитых мест было бы равнозначно смертному приговору с наиболее мучительным исполнением казни, но…
Кто-то неизбежно оставался с техникой. Количество дежурных поневоле было велико, и времени для отдыха каждому из бойцов выпадало немного.
Мы тоже разбили ночь на три части. На всякий случай решили дежурить по трое, с прапорами нас было достаточно, но в глубине души мы, наверное, завидовали корректировщику и авианаводчику. Они-то люди приданные, не отвечающие за личный состав и за любые осложнения. Только Тенсино всегда был мужиком компанейским, не желающим остаться в стороне от коллектива, да и летун сразу заявил, чтобы его включили в общий расчет. А с добавлением танкиста нас вообще оказалось одиннадцать человек.
В итоге в двух дежурствах было по четыре человека, и в моем — три. Но разве я на правах ротного не стою двоих?
67
Ночь прошла сравнительно спокойно. Никто не пытался атаковать роту ни с фронта, ни с тыла. Бойцы также не старались разбежаться в поисках незнамо чего. Несколько нервировала сама обстановка. Порою чудились какие-то привидения в пустующих домах, кому-то казалось, будто в окрестных полях перемещаются какие-то тени, и каждый раз все это являлось не более чем плодами воображения.
Сам я спал плохо, то вспоминал Дашу, то пытался вообразить особенности местного общества. Да еще ночь была надвое разрезана дежурством, и как итог проснулся я довольно вялым и по-утреннему злым.
Никаких новых приказов не поступало, рота по-прежнему прикрывала город от неведомых врагов, и в этом, как всегда, имелись и положительные, и отрицательные стороны. Положительные — не надо было срываться с места, отрицательные — нельзя было побродить по улицам. Все ж таки иной мир, хотя и заброшенный до полного безобразия.