— Ветераны — это наше все! — ответил Данилов. — Когда-нибудь и мы будем говорить: «Мы еще…»
— Ты же сам любишь повторять, что можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником! — Елена отодвинула от себя почти нетронутую тарелку. — Даже есть не хочется, так все достало.
— Согласен. — Данилов покосился на Еленин салат из огурцов и пророщенных ростков пшеницы. — От одного вида этой, с позволения сказать, еды меня тоже с души воротит.
— Вот именно! — поддакнул Никита, отправляя в рот очередной пельмень.
— Позвольте мне есть то, что мне хочется! — огрызнулась Елена.
— Да, конечно, позволяем. — Данилов придвинул к ней тарелку с салатом. — Ешь на здоровье.
— Я сама разберусь, есть мне или нет!
— Ого! — Данилов переглянулся с Никитой. — Наша мама сегодня не в духе.
— Как, по-твоему, можно быть в духе, когда всем на все наплевать?! — взвилась Елена. — Я не какая-нибудь там идеалистка, смотрящая на мир через розовые очки, но я всегда — и будучи старшим врачом, и заведующей, и сейчас — полагалась на тех, кто давно работает на «Скорой»! Вроде бы опытные сотрудники должны составлять костяк любого коллектива! Или я не права?
— Относительно, — сказал Данилов, раскладывая оставшиеся в кастрюле пельмени поровну себе и Никите.
— Почему относительно?
— Потому что кроме истинных фанатов «Скорой помощи» среди ветеранов хватает дерьма, которое давно работает на «Скорой» только потому, что больше никуда не может устроиться. И это тоже «старая гвардия». Их очень легко опознать — они привыкли качать права по поводу и без, да еще с длинными экскурсами в свое прошлое. Но обобщать не стоит, потому что есть и такие «старики», которые действительно составляют этот самый костяк.
— Что-то я таких давно не вижу! Повымерли, наверное!
— Ты лучше расскажи толком, что случилось, — попросил Данилов. — Мы же не на митинге, в конце концов. Давай конкретику.
— Конкретика такая. Врач с семнадцатилетним, заметь себе, стажем приезжает на «задых» к мужчине пятидесяти двух лет. Родственники встречают его как-то не так…
— В смысле?
— В смысле — то ли дверь долго открывали, то ли без поясного поклона поздоровались, короче говоря — обидели с ходу. Скандал в коридоре, ругань в адрес больного — совсем, мол, оборзели с межреберной невралгией по ночам вызывать, ЭКГ не снял, лечить не лечил, посоветовал обращаться в поликлинику…
— А через час — повтор с констатацией, — догадался Данилов.
— Через полтора. На секции — острый нижний инфаркт миокарда.
— А что такое «повтор с констатацией»? — спросил Никита. Что такое «секция», дети врачей знают с пеленок.