Сделали как договорились. Бенкендорф с казаками внезапно гикнул из укрытия и по центру курьером — вперед! Мужики, обрадованные, деревню в клещи, орут на бегу Бог знает что, вилами и пиками размахивают будто ополоумевшие. Французы и растерялись, заметались, как крысы. Слева и справа кричит и валит народ, прямиком офицер в блестящем мундире и казаки небольшой, правда, лавой. Французы, конечно, обученные и смелые. По узкой улице один стрелок многих сдержать сумеет, но когда со всех сторон да с шумом, тут и вышколенный наполеоновскими капралами дрогнет. И дрогнули!
А казаки с мужиками в деревню ворвались — и по дворам, чтоб никому не удалось затаиться до ночи. Всех дочиста переколошматили. Только раненого поручика сволокли к Бенкендорфу:
— Может, барин, спросишь у него, чего надо. Потом кишки намотаем.
Истекающий кровью вестфалец сразу угадал в Бенкендорфе сородича. В глазах у него мелькнуло что-то похожее на надежду, однако Бенкендорф только брезгливо махнул рукой. После того, с чем он столкнулся в деревне, всяческая охота проявлять великодушие пропала. Вестфальца потащили на улицу убивать. Он долго что-то лепетал прокисшим срывающимся голоском, цеплялся за траву, за хилые деревца — умирать не хотелось. Мужики без слов понимали вестфальца.
— А как я тебя просил, как тятя тебя молил, тварь ты этакая! Не тронь девчонку! Не я ли у тебя в ногах валялся?! Ты только зубы скалил. Теперь получай! — И бойкий с размаху всадил вестфальцу пику в живот и повернул.
Винценгероде, узнав о происшествии, пригласил Бенкендорфа в штаб для строгого внушения.
— Я ничего не имею против, чтобы столь блестящий офицер, как вы, ходил на французов во главе крестьянских ватаг. Я вполне понимаю русских и разделяю принципы организации партизанской войны. Я сам партизан. Но если вы думаете, полковник, что я вас буду хвалить за геройский поступок, то ошибаетесь. У меня иные представления о роли высшего офицера при проведении столь малозначащей операции. Флигель-адъютант в расшитом золотом мундире во главе толпы разъяренных мужиков?! Да ни при каких обстоятельствах к подобной выходке не следовало прибегать. Быть во главе — не есть скакать впереди и размахивать саблей. Быть во главе — есть почетная обязанность, к которой вас призвал государь — руководить и возглавлять.
Бенкендорф хотел перебить Винценгероде и напомнить про случай в Самойлове, когда генерал повел спешившихся драгун и казаков на приступ и участвовал в резне.
— Полагалось вызвать командуй провести атаку деревни по всем правилам. Партизанская война не есть нелепость, сударь. Это, повторяю, метод борьбы с коварным врагом. Метод, метод, метод! Как бы я отчитался перед государем за вашу случайную и глупую смерть? Что бы я сказал императрице, нашей возлюбленной покровительнице? Берегитесь, полковник! В следующий раз вас ждет не выговор, а арест. Ну а теперь дай я тебя расцелую, мой дорогой…