Между тем незнакомец все время щупал материю моей куртки, гладил мои руки, разглядывал мои сапоги и вообще выражал чисто детскую радость, что видит перед собой человеческое существо. Но при последних моих словах на его лице отразилось хвастливое лукавство…
— Если вы опять попадете на ваш корабль? — повторил он. — Кто же, вы думаете, помешает вам это сделать?
— Конечно, не вы! — отвечал я.
— Ну, понятно, не я, вы правы! — вскричал он. — А как вас самого зовут?
— Джим! — сказал я.
— Джим, Джим! — повторил он, видимо, довольный. — Да, Джим, долго я вел грубую, скверную жизнь, так что вам совестно было бы и узнать о ней. А ведь глядя на меня, нельзя подумать, что моя мать была прекрасная, святая женщина?
— Да, немножко трудно! — согласился я.
— Между тем это так, она была необыкновенно набожна. И я также был учтивым, примерным ребенком, и так бойко и быстро отвечал катехизис, что нельзя было отделить одно слово от другого. А потом и началось «это» — началось с самой невинной детской игры на улице, но пошло дальше и дальше. Как убеждала меня моя мать, эта святая женщина! Как предостерегала меня от зла! Но сама судьба толкала меня на опасный путь. Я много думал об этом теперь, за эти три года, и горько каялся. Уж больше не буду пить ром или разве чуть-чуть, с наперсток, чтобы только пожелать счастья. Я решил уже, что буду вести себя хорошо. А знаете, Джим, — прибавил он, понижая голос до шепота, — ведь я богат!
Я подумал, что бедняга немного помешался, сидя три года один на острове, и, должно быть, на моем лице слишком ясно выразилось мое недоверие, потому что он с жаром повторил:
— Я богат, очень богат, говорю вам! И я скажу вам вот что: я сделаю из вас человека, Джим. Да, вы будете благословлять Небо за то, что вы первый нашли меня!
Но на лицо его неожиданно набежала легкая тень и, схватив мою руку, он угрожающе поднял вверх указательный палец и спросил:
— Скажите чистую правду, Джим: это не корабль Флинта приехал сюда?
Тогда мой ум осенила мысль, что из этого одичавшего человека мы можем сделать себе союзника.
— Нет, это корабль не Флинта, — отвечал я, — и сам Флинт уже умер. Но, сказать по правде, у нас на корабле есть несколько человек из его шайки, и это, может быть, погубит нас!
— А есть человек… с одной ногой? — пробормотал он.
— Сильвер? — спросил я.
— Сильвер? Да, его звали Сильвером!
— Он у нас корабельный повар и к тому же главный зачинщик беспорядков!
Незнакомец все еще продолжал держать меня за руку и теперь сильно сжал ее.
— Если вас послал Долговязый Джон, — проговорил он, — то я погиб, я знаю это!