Закончив с завтраком, Адам молча собрал грязную посуду, небрежно закинул ее в посудомоечную машину и отправился на второй этаж, бросив мне весьма красноречивый взгляд: "Всем спать!"
Пришлось изрядно потрудиться, чтобы затащить тревожный чемоданчик с кучей шмоток и книг на второй этаж небольшого особняка. Бедолага Редж убивался от несостоятельности помочь леди с тяжелой ношей. Как он ни старался облегчить мою участь, выходило в лучшем случае забавно. Самым тяжелым испытанием стал багажник "Мерседеса" Анжелики. Вытянуть от туда сорока фунтовый чемодан оказалось той еще работенкой. Полупрозрачное тело старика Реджа то и дело проваливалось сквозь кузов автомобиля или зависало над ним, но он не собирался отступать. Дошло до того, что совместными усилиями мы оба нырнули в злосчастный багажник, а потом изображали славно известных героев сказки "Репка" — мышка за кошку, кошка за жучку, жучка за внучку и так далее.
— Что ты в нем привезла? Кирпичи?
— Нет. Книги, — слегка отдышавшись, ответила я, затаскивая поклажу в предоставленную мне спальню.
По дороге Редж указал на дверь ванной комнаты, она была самой крайней от лестницы, моя комната наоборот самой дальней, а между ними еще две двери.
— Все, что может понадобиться — в шкафу. Чувствуй себя как дома, а если захочешь меня увидеть — только свисни, — подмигнул мне призрак, отправляясь восвояси.
Ага! Видела я его "только свистни". Бедняга и пожарную сигнализацию не расслышит. Забавно, но, обращаясь к призрачному старику, кричать приходиться как живому, разница лишь в том, что приведению не пропишешь слуховой аппарат.
Ополоснувшись под горячим душем, я посеменила в уже разобранную постель и, поставив мобильный на зарядку, выставила будильник на восемь тридцать. В общей сложности спать осталось не больше двух часов, но ничего не поделаешь. Хуже всего то, что в одной из соседних комнат спит тот, о ком я не могу забыть ни на минуту. Это вряд ли будет способствовать отдыху. Его синие глаза снятся мне почти каждую ночь, и каждый раз я читаю в них разные эмоции. Чаще всего они улыбаются, излучают радость и нежность, но бывает и разочарование, грусть, тревога, даже раздражение и злость. Эти сны питают мои чувства, не позволяют остыть, сохраняют четкость образа. Любовь к Лексу продолжает жить в моем сердце, а сознание пытается отыскать его в реальной жизни. Глаза Адама как магнит притягивают мой взгляд, заставляют чувствовать и желать. С каждой фразой, взглядом, жестом я все больше вижу в Россе Варта, так же как подмечаю серьезные различия между ними.