Это было огромное и молчаливое детройтское кладбище автомобилей, от которого у Тэда по спине поползли мурашки.
Он свернул сначала направо, потом налево. Вдруг его взору открылись воробьи, он увидел их везде — на крышах, кузовах, вывороченных двигателях. Он увидел тройку маленьких птичек, купающихся в колпаке от колеса, наполненном водой. Они не улетали при его приближении, а бросали свои птичьи дела и следили за ним своими маленькими блестящими черными глазками. Воробьи уселись в ряд на верхушке ветрового стекла, прислоненного к старому «плимуту». Он проехал в трех футах от них. Они нервно забили крылышками, но остались сидеть на месте, когда он проезжал мимо.
Вестники живых мертвецов, подумал Тэд. Его рука потянулась к маленькому белому шраму на лбу и стала нервно тереть его.
Глядя в похожую на отверстие, пробитое метеоритом, дырку в ветровом стекле «датсуна», мимо которого он проезжал, он заметил широкое пятно засохшей крови на приборном щитке.
Нет, эту дырку проделал не метеорит, подумал он, и содержимое его желудка медленно и неотвратимо стало подступать к горлу.
— Что вы хотите от меня? — хрипло спросил он. — Ради Бога, что вам надо?
И ему показалось, что в его голове тут же родился ответ; ему показалось, что в мозгу у него прозвучал одинокий звенящий голосок их общего воробьиного разума:
Нет, Тэд… Что ТЫ хочешь от НАС? Ты — владелец. Ты тот, кто принес. Ты тот, кто знает.
— Ни хрена я не знаю, мать вашу, — пробормотал он.
В конце этого ряда нашлось свободное местечко, перед одной из последних моделей «катлэсс сьюприм» — кто-то срезал ей весь передок. Он завел туда «сабербан» задом и вылез из машины. Поглядев сначала в одну, а потом В другую сторону узкого прохода, Тэд на секунду почувствовал себя крысой в лабиринте. Пахло бензином, и еще куда более сильным и противным был запах жидкости из коробки передач. Не слышно было никаких звуков, кроме машин, проезжающих вдалеке по 2-му шоссе.
Воробьи смотрели на него отовсюду — молчаливое сборище черно-коричневых птиц.
Потом они резко, все в один миг взлетели — сотни, может быть, тысячи. На мгновение воздух задрожал от хлопанья крыльев. Они взмыли в небо и развернулись на запад — в направлении, где находился Кастл-Рок. И тут же он почувствовал знакомый ползучий зуд… не столько на коже, сколько под ней, внутри.
— Что, стараемся подглядеть украдкой, а, Джордж?
Он стал вполголоса напевать песенку Боба Дилана: «Джон Уэсли Хардинг, был другом бедняков… Сжимал по револьверу в каждой лапе…»
Ползающий зуд, похоже, усиливался и сосредоточился в ранке на тыльной стороне его левой ладони. Тэд мог и ошибаться, рассчитывая лишь на волевое усилие мысли, но сейчас он об этом не думал, а ощущал лишь злость и, раздражение.