Дхир и Туфан съежились под ватным одеялом. Нимиш обнял мать и подвел ее к стулу:
— Она больше не может нам навредить, мама.
— Она ведьма! — плакала Савита. — Разве ты не знаешь, что ведьмы забирают трупики младенцев? Ведь груднички не различают добро и зло. Она убила мою девочку и заставляет ее творить дурные дела!
— Перестань, мама! — Нимиш прижат к себе мать. — Прошу тебя!
— Все складывается.
— Айя вернулась, а моя дорогая деточка явилась привидением, — причитала Савита.
Ночную тишину вновь прорезал сигнал.
— Ну иди же! — снова распорядилась Маджи.
— Никакая она не ведьма, — тихо сказал Гулу в дверях, а затем скрылся за стеной дождя.
На миг все смолкли: эта злосчастная ночь уже выманила из дома троих. Оставшиеся домочадцы сгрудились, словно боясь тоже исчезнуть.
— Маджи, — наконец заговорил Нимиш, пытаясь скрыть волнение. — Скажи, что сталось с айей?
Маджи стиснула челюсти, не желая ворошить прошлое — тот день, когда утонул младенец.
— Расскажите нам! — подхватила Савита.
— Я прогнала ее.
— Прогнала? — недоверчиво переспросил Нимиш.
— Вы же сказали, что она в тюрьме! — завопила Савита.
— В тот день случилась ужасная беда, — ответила Маджи усталым, бесцветным голосом. — Но не могла же я отправить девушку за решетку.
— И вы сейчас так спокойно об этом говорите? — Савита дерзко наставила на Маджи палец, а затем принялась набирать номер на телефоне. — Если б она сидела в тюрьме, никто бы не забрал Мизинчика.
Удар угодил прямо в цель.
— Положи трубку! — 1олос Маджи дрогнул на последнем слове — единственный признак, что слова Савиты ее задели.
Но та не собиралась сдаваться.
— Инспектора Паскаля, пожалуйста, — произнесла она в трубку.
— Савита! — В бешенстве Маджи попыталась придвинуть к ней свое гигантское тело.
— Передайте ему, когда придет, — невозмутимо продолжила Савита ясным и четким голосом, — что имя злоумышленницы — Авни Чачар. Она родом из рыбацкой деревни Колаба и работала у нас айей тринадцать…
Маджи нажала белую пластмассовую кнопку, вырвала трубку из рук Савиты и так свирепо глянула на невестку, что той осталось только уступить.
— Ему нельзя доверять, — прошипела Маджи и принялась набирать номер жреца.
Когда из-за боли Маджи не могла пойти в храм, она звонила жрецу по прямой линии: маленькое вознаграждение за многолетнее щедрое благочестие.
Пошли длинные гудки. Маджи молча считала: семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Она решила не класть трубку, пока не ответят. Наконец раздался щелчок, и сердитый голос проворчал:
— Пандит-дяш.
Даже разбуженный среди ночи, жрец тотчас узнал низкий голос Маджи. Он обслуживал клиентуру, жившую на Малабарском холме — в самом престижном районе города. О благосостоянии жреца можно было судить по тройным жировым складкам, что свешивались через край