. «Как ее могли забрать? — закричала она в трубку дрожащей сестре Налини. — Вы разве не дежурили? Разве на окнах не было решеток?» На все вопросы сестра ответила утвердительно, и Маджи не сомневалась, что это дело рук Авни. Похоже, их бывшая
айя, виновная в гибели одной внучки, теперь задумала уничтожить и вторую.
Выйдя на берег, где со всех сторон несся злобный призрачный шепот. Мизинчик тяжело двинулась к воде. Мокрые водоросли хватали ее за ступни, замедляя ход.
В песке гнили сотни кокосов. Некоторые были расколоты, и мякотью их лакомились остроклювые птицы. Другие — еще целые и волосистые. Мизинчик наклонилась за одним, и кокос оказался на диво теплым, даже горячим, словно внутри тлел огонь. Она прижала его к груди, и жар растекся по телу.
В кокосе хранилось воспоминание о далеком дне, вернее, утре, когда родилась Авни и отец увидел ее впервые. Прилив, волнующий подъем сети, растянутой уловом, восход солнца над океаном — ничто не могло сравниться с творением его чресл.
«Глянь, — сказала слепая повитуха, показав на лишний пальчик на ноге младенца. — Это дурной знак».
Он опустил шершавую ладонь на шелковистую головку ребенка и решил сделать все, только бы пророчество не сбылось.
Мать Авни, еще дрожавшая от послеродовых схваток, окликнула его. «Не ходи сегодня, — взмолилась она, стыдясь признаться, что море у нее внутри пролилось и ее новорожденная дочь осквернила богиню океана. — Богиня была недовольна: я не домолилась».
Но отец Авни, положившись на древнее поверье о том, что рыбаку в море ничего не угрожает, пока его жена хранит целомудрие, улыбнулся и сказал: «Сегодня боги наградили нас ребенком. Значит, море тоже будет щедрым».
Затем он взял с собой кокос, дабы поднести его могучему богу моря Варуне[208].
Утреннее небо нахмурилось, ветер усилился.
«Шторм! Шторм!» — закричала повитуха, тыча в небеса.
Мучительно тянулись часы, пока наконец не настал час, когда каноэ возвращались к причалу из камня и дерева. Женщины вышли в дождь и радостно захлопали в ладоши, заметив, как лодки пытаются пристать к берегу, борясь с огромными волнами. Рыбаки выпрыгнули на песок, и женщины нетерпеливо потребовали первый улов в этом сезоне: лещ, лангусты, саранга, сурумаи и коламби — с больших лодок; моллюски, креветки и мандери — с каноэ. Женщины перебирали улов прямо на причале, возбужденно болтая и не обращая внимания на дождь, хлеставший в лицо.
Мать Авни до самой ночи стояла на берегу одна, вглядываясь в горизонт и высматривая мужа. По возвращении домой она встретила слепую повитуху. Та раззявила потемневший от табака рот, будто ей не терпелось сообщить новость.