Мизинчик уставилась на них запавшими глазами, внутри у нее что-то глухо урчало.
— Нет! — произнесла Кунтал. — Я останусь с ней.
— Нет! — Парвати инстинктивно обхватила свой живот. В груди у нее клокотала застарелая ненависть. — Посмотри ей в глаза — я их уже где-то видела!
— Нет! — подхватила Маджи. — Нет!
— Оставь меня! — Кунтал оттолкнула сестру.
— Врач ее не спасет! — надрывалась Парвати. — И ваши молитвы тоже! Поможет только один человек!
Маджи встретила злобный, леденящий взгляд внучки.
— Уходите, — прошептала она, пятясь из комнаты, — позовите тантриста.
Кунтал захлопнула дверь прямо у сестры перед носом и заперла ее.
— Нет! — кричала Парвати, молотя в дверь. — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Кунтал стояла, прижавшись спиной к двери, тяжелые удары Парвати отдавались в позвоночнике.
— Что ты наделала? — прошептала она той, что лежала на кровати, — дерзкому духу, вселившемуся в Мизинчика.
В глазах девочки полыхнуло отчаяние.
— Так нельзя, — прошептала Кунтал, кусая губы. — Так нельзя ко мне возвращаться.
Девочка вытянула руки, в горле у нее заклокотало.
С лицом, полным скорби, Кунтал села на кровать рядом с ней. Она размотала паллу на талии, языком увлажнила его конец и нежно прижала к лицу девочки, смазывая ей лоб и губы.
— Что тут сказать, если тебе нужна целая жизнь, — произнесла Кунтал, узнавая в глазах девочки взгляд любимой, — ты ведь пришла проститься?
В дверь барабанили не переставая, скрежетала дверная ручка.
Кунтал перевела дыхание и продолжила:
— Мне так жаль…
Бгаза моргнули — глаза Авни.
— …но ты должна оставить этого ребенка. — Кунтал заплакала. — Нельзя причинять ей вред. Умоляю.
Она положила голову на сердце девочки и закрыла глаза. Если бы только можно было остановить время, чтобы эти бесценные секунды длились вечно…
— Ну вот я и здесь с тобой, — еле слышно прошептала она.
Добавить было нечего.
На посыпанной пеплом груди тантриста раскачивались четки, на лодыжках звенели колокольчики. Он сел «по-турецки» на простыне, постеленной в центральной комнате бунгало.
Не произнеся ни слова, тантрист погрузился в глубокую медитацию. Спина его оставалась прямой, позвоночник утонул меж тугими мышцами. Ровную линию нарушали только взъерошенные волосы на голове. Сын тантриста зажег небольшую лампу и палочки с благовониями, расставил их перед статуэтками Ханумана, бога Рамы, богини Ситы и бога Шивы. Фигурки перенесли из комнаты для пуджи в зал, дабы соорудить тут временный алтарь. Затем сын достал стальной сосуд с киноварью и куркумой — эти цвета обычно отгоняют злых духов — и положил нитку похожего оттенка у алтаря. Распаковали стеклянные сосуды с маслом