и асафетидой, которую насыпали по периметру простыни. Тантрист затянул
бхаджан — религиозное песнопение — и зазвонил в латунный колокольчик.
— И это все? — с явным разочарованием спросил Туфан.
— Помолчи, — шикнула Савита, шлепнув его рукой по голове.
Но тут за воротами послышал гудок.
— Пандит-джи! — воскликнула Маджи, вспомнив, что позвала его накануне.
Нимиш помчался открывать ворота перед шафрановой «импалой» жреца.
В смятении Маджи чуть было не крикнула Нимишу, чтобы спровадил его под любым предлогом — лишь бы жрец не увидел тантриста в ее доме, но затем поняла, что позора уже не избежать. Пандит-джи вальяжно вошел в дом под огромным зонтом, не замочив под проливным дождем даже пучок волос на затылке.
— Прошу вас, — приветствовал его у дверей Джагиндер. — Садитесь.
— Что все это значит? — вопросил Пандит-джи, увидев тантриста, сидевшего по центру комнаты в окружении божеств.
— Пандит-джи, — Маджи устало сложила ладони в намаете, — Мизинчик тяжело больна.
— И поэтому вы оскорбляете наших богов черной магией? — Голая грудь Пандит-джи затряслась от негодования.
Ого, вот это секрет! Черная магия! Как же им теперь придется унижаться, только бы он держал язык за зубами!
— Нам нужны вы оба.
— Оба?! — вспыхнул жрец. — Я общаюсь с Богом. А чем занимается он? Заклинает злых духов?
— Я низвожу Бога в человеческое тело, — парировал тантрист, подняв на жреца глаза, обведенные алым. — Общение с Богом и обладание Богом дополняют друг друга, Пандит-джиг. Вам наверняка говорили об этом, когда вы в детстве заучивали наизусть свои санскритские шлоки.
Жрец поднял одну из подведенных бровей, стараясь подыскать в своем неповоротливом мозгу подходящую реакцию. Он мог в гневе выбежать из дома, и Маджи пришлось бы задабривать его дорогими подарками, — возможно даже, вон тем новомодным холодильником, который он поставит в храмовой подсобке и будет хранить там холодный лаймовый шербет, чтобы освежаться между молебнами. Или, может, лучше остаться и осадить этого грязного, язвительного садху, который вздумал вывести его на чистую воду? Наконец решившись, Пандит-сЬ/ш поправил шелковое дхоти и плюхнулся на свою молитвенную циновку.
— Приведите девочку, — нетерпеливо приказал тантрист, показав перед собой.
— Да, — громко сказал Пандит-длш своим тонким голоском. — Приведите девочку.
Побледневший Нимиш встал и застыл в нерешительности.
— Охренеть, — пробурчал Джагиндер и тоже поднялся.
Жрец быстро принялся открывать банки с маслом гхи, с его выпяченного живота обильно закапал пот.
Джагиндер внес Мизинчика в комнату. Кунтал держала ее за руку, а Парвати ухватилась за Кунтал. Джагиндер положил девочку на простыню.