[74] поймешь, что ты черен, как трубочист.
— А что с привидениями? — перебила Мизинчик.
— Бёртон написал книгу «Индусские сказки о чертях», — невозмутимо ответил Нимиш.
— Индусские черти? — переспросила Мизинчик и задумалась, знает ли о подобной жути Пандит-джи.
Этот жрец с сальными волосами и глазами-бусинками приходил каждый понедельник. Он благословлял и давал бесполезные советы, не спуская глаз с пачки рупий, топорщившей ткань над неохватной бабкиной грудью. Мизинчик была глубоко уверена, что жрецы регулярно общаются с призраками и прочими духами, но сомневалась, что Пандит-джи интересуется чем-нибудь еще, кроме липких сладких ладду, которые он скрупулезно пересчитает перед каждой церемонией.
— Ну и бредятина! — Гулу отмел все слова Нимиша, надменно махнув рукой. — Христиане типа его — вот кто настоящие черти.
— На самом деле там говорится не о чертях, — в раздражении сказал Нимиш. — Это перевод мистических историй о царе Викрамадитье[75].
— A-a, — сказал Гулу. — Тогда я их знаю.
— Ты читал эту книгу? — поинтересовалась Мизинчик.
— Когда-то давно, — ответил Нимиш. — Однажды царь нес труп, висевший на мимозе, до гхапгы[76], но в труп вселился демон Бетаал. Он загадывал царю загадки, и в каждой заключалась человеческая мудрость.
— Мудрость-шмудрость! Для этого книжек читать не надо. — Гулу неодобрительно щелкнул языком. — Я все на свете узнал в детстве на вокзале.
Мизинчик хотела продолжить разговор, но Гулу уже пустился в свои обычные россказни:
— Я начинал чистить обувь на вокзале Виктория совсем мальцом — лет шести-семи. Виктория стучит, как сердце: ди-дом, ди-дом, ди-дом. Ее можно услышать, на! Там бьется пульс Индии. Сто лет назад построили самую первую железную дорогу, и отходила она от Виктории.
— Скучи-и-ища, — заныл Туфан.
— Я уже это слышала, — сказала Мизинчик. Обычно она с удовольствием слушала побасенки Гулу, но сегодня ее волновали насущные проблемы.
— С корешами Хари и Бамбаркаром я вкалывал на Большого Дядю, — продолжал Гулу, словно пересказывая приключенческий роман. — Он был толстенный, потому что проглотил целиком тигра, когда служил в армии. Едва разинет пасть, как оттуда рев слышится! Но он платил по паре ан[77] в день, их хватало на роти и дал, а то и на жареную чанну[78] в пакетике из газетной бумаги — от нее даже пар еще шел! Тогда мы были самыми счастливыми людьми на свете…
— Скучи-и-ища.
«Амбассадор» с визгом затормозил на перекрестке, и тотчас на машину накинулась стая торговцев, которые навязчиво стучали в окна своими товарами.
— Джао! Джао! — завопил Гулу, вымещая на них злобу: его рассердил Туфан. — Я заработал на собственную банку ваксы «вишневый цвет» всего за два месяца. — Он презрительно глянул на уличных оборванцев, будто они попрошайничали исключительно из-за лени. — Как мне нравилось гладить ее блестящую крышку с ярко-красными вишенками! По утрам я даже натирал ваксой нос — чтобы скорей проснуться.