— Даже легче, чем дома, где меня… отвлекают, — неопределенно сказал Нимиш, а затем вдруг позвал официанта и заказал еще кофе.
Мизинчик напряглась, вспомнив Милочку.
Внезапно они услышали громкий барабанный бой и пронзительные голоса.
— Хиджры![81]
Кучка танцующих гермафродитов — высоких, с мужскими чертами, но в ниспадающих складками сари — двигалась в их сторону, один стучал в дхолак[82]. Прохожие в основном сторонились хид-жров, но некоторые смельчаки глумились над ними в раскрытые окна.
— Арэ, чхакки![83] — выкрикивали они слово, означающее шестой день недели, когда хиджры обычно выходят в люди, но так еще обзывают трусливых или изнеженных мужчин.
— Пошли прочь в Коливаду! — завопил кто-то, имея в виду их поселение в трущобах близ Сиона.
Некоторые хиджры пригрозили задрать сари и показать, что у них нет гениталий, а один даже выставил засушенный мужской орган в закатанной стеклянной банке.
— Может, пойдем? — сказал Дхир и поглубже втиснулся в расшатанный стул, стараясь казаться невидимым.
— Они погонятся за тобой, — предупредил Туфан, — и оторвут тебе яйца.
— Ничего не оторвут!
— И то правда, — согласился Туфан, демонстративно схватив гульфик его штанов. — У тебя же их все равно нет.
Дхира аж передернуло:
— Они такими рождаются?
— Не все, — ответил Нимиш. — Некоторых кастрируют в юности с помощью грязного ножа и кипящего масла. Или каждый день затягивают узел из конского волоса, пока их причиндалы не почернеют и не отвалятся.
Дхир скрестил ноги, а Туфан прикрыл пах бутылкой колы.
— Во времена Моголов, — шепотом продолжал Нимиш, — они охраняли императорские гаремы и занимали привилегированное положение. Многим жаловали даже земельные участки. Но после того, как в 1884 году британцы составили Индийский уголовный кодекс, их объявили вне закона.
— Они всегда приходят на свадьбы, — сказала Мизинчик.
— Они спекулируют на страхах и суевериях, которые внушают другим, особенно — в торжественных случаях. Даже полиция обычно их не трогает — из-за их сверхъестественных способностей. Ведь они одновременно мужчины и женщины, но при этом — ни то ни другое.
Процессия поющих хиджров приближалась, они громко хлопали в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Остановившись перед кафе «Эмпресс», где сидели дети, они позвали владельца — толстяка Джолли.
— У них договоренность с местными роддомами, — пояснил Нимиш. — Хиджры платят за фамилии семей, у которых есть пополнение. Благословляют здоровых и требуют себе несчастных, что появились на свет увечными или без половых органов.
— Тогда, наверное, у Джолли недавно родился ребенок, — сказала Мизинчик.