Дхир громко отрыгнул, Туфан заказал еще одну колу, а Нимиш оплатил счет.
Гулу подкатил на машине.
— Раз я видел, как хиджры утащили ненормального ребеночка, — сказал он, когда они сели. — Дело было в трущобах Дхарави. Несчастные родители так убивались! Ведь закон не запрещает хиджрсш забирать уродцев. Хотя, с другой стороны, им только там и место.
Сидя перед трюмо в ночной тиши, Савита всматривалась в снимок дочери и вдруг вспомнила, что не видела ребенка после родов. Она даже не знала, мальчик это или девочка. Не наблюдала, как перерезали пуповину. Не слышала первого крика. Не прижимала окровавленное, трепещущее тельце к груди. С последней схваткой она потеряла сознание и очнулась лишь много часов спустя, когда Маджи внесла младенца, уже обмытого и туго запеленатого, для кормления.
«Я не видела, как она явилась на свет, — подумала Савита и расплакалась, — и не видела, как она покинула его».
Савита замерла, услышав приближающийся грохот в небесах. Промежутки между ударами грома становились все короче, молнии исчеркивали небосклон сверкающими зигзагами, но дождь все никак не начинался. Эта задержка раздражала, обессиливала. Савита вытерла слезы и бережно положила фото в серебряную шкатулку для бинди.
Джагиндер был таким ласковым во время беременности: он не сомневался, что после троих сыновей жена родит наконец дочку.
«Рака моя, — дразнил он ее «лунной ночью',» как предписывали священные тексты для будущих мам, — у нашей дочки самое роскошное приданое во всем Бомбее: современная мебель, брильянты, импортные холодильники — саб кучх!»
«Прелестно!» — улыбнулась Савита, счастливая и довольная жизнью.
«А назовем мы ее Чакори».
«Чакори? — Савиту удивил столь непривычный выбор. — Сказочная птица?»
«Да, — задумчиво сказал Джагиндер, нежно глядя на нее. — Райская…»
«Пьющая лунный свет», — добавила Савита, вспомнив легенду. В тот миг она окончательно полюбила своего мужа.
Их отношения ее вполне устраивали. Джагиндер был светлокожим красавцем, довольно высоким, с небольшим представительным брюшком. К тому же человек ответственный: он уверенно занялся семейным судоразделочным бизнесом, когда умер его отец Оманандлал, давал Савите вдоволь денег на украшения и трижды в неделю делал все для того, чтобы сыновья рождались один за другим. Она страшно боялась, что придется когда-нибудь надеть белое вдовье сари, — так же, как ее свекрови Маджи. Но пока Джагиндер жив, она всегда заткнет подруг за пояс в конкурсе на «самую первоклассную жизнь».
По крайней мере, так ей казалось. Когда бог смерти Яма унес новорожденную, Савиту потрясла не сама смерть дочки, а то, что эта непоправимая трагедия случилась именно с