Его одолевали сомнения.
Может быть, надо еще раз взвесить все «за» и «против». Уж он-то нашел бы способ убить Харди так, чтобы об этом ни одна собака не пронюхала. Пузырек воздуха в капельницу, или зажать ему рукой рот. Дело недолгое, потому что Харди не стал бы сопротивляться.
Но сможет ли он это? Имеет ли право? Проклятая дилемма! Помочь или не помочь? И в чем в данной ситуации будет заключаться настоящая помощь? Скорее для Харди будет лучше, если Карл встряхнется и, отодрав задницу от стула, отправится к Маркусу требовать, чтобы тот вернул ему недоконченное дело, над которым он тогда работал. Если хорошенько подумать, Карлу, в сущности, до лампочки, с кем придется работать и что они на его счет скажут. Если бы знать наверняка, что Харди будет легче, если возьмут тех мерзавцев, стрелявших в них на Амагере, то он бы вполне это потянул. Лично его от этого дела тошнит. Если он найдет тех скотов, он их просто пристрелит, хотя кому, спрашивается, от этого будет прок? «Только не мне», — подумал он.
— Карл, слушай! У тебя не найдется для меня сотняшки в дорогу? — прервал его размышления Йеспер.
Пасынок явно куда-то собрался. Его приятели из Люнге уже знают, что если позовешь с собой Йеспера, вместе с ним приплывет пара бутылок пива. У Йеспера завелись в районе благодетели, готовые ящиками продавать пиво лицам, не достигшим шестнадцати лет. Пусть на несколько крон дороже — кого это волнует, если за выпивку все равно платит отчим?
— Мне кажется или это уже в третий раз за нынешнюю неделю? — спросил Карл, доставая купюру из бумажника. — Завтра, что бы там ни было, пойдешь в школу, ладно?
— Ладно, — ответил Йеспер.
— А уроки сделал?
— Да, да!
Значит, не сделал. Карл нахмурился.
— Ладно, Карл. Не трепыхайся! Я не собираюсь ходить в десятый класс в Энгхольме. Уж как-нибудь перейду в аллерёдскую гимназию.
Слабое утешение. Это значит, что придется еще следить за его успеваемостью в гимназии.
— Ну пока, будь здоров и не кисни! — бросил Йеспер на прощание, направляясь к сараю, где стоял велосипед.
Но это было легче сказать, чем сделать.
— Карл, что тебя гнетет — дело Люнггор? — спросил Мортен, собирая последние бутылки.
Он никогда не уходил к себе, пока не наведет в кухне полный блеск. Мортен хорошо знал свои слабости — завтра его голова распухнет, словно нежное эго премьер-министра, и если он хотел что-то сделать, то следовало приступать прямо сейчас.
— Меня беспокоит не столько дело Люнггор, сколько Харди. По свежим следам ничего не найдено, а теперь это уже никого не волнует, включая меня самого.