– О Господи! – только и сказала Уотсон. Холмс повернулся к Алексу:
– А вы что скажете, капитан? Помните историю с кораблем, который едва не выбросил вас в пространство Халфлингов?
– Конечно, помню!
– Я могу вам сообщить, что пилот танкера прервал свою жизнедеятельность при попытке глубинного допроса. Видимо – на него была наложена многоуровневая программа психокодирования. В схеме управления танкера найдены следы самоуничтожившегося гель-кристалла среднего размера. Очевидно, расчеты гибельной для Цзыгу траектории велись именно этим кристаллом… а запрограммированный пилот просто не вмешивался в управление.
– Значит, вы можете исключить часть подозреваемых? – спросил Алекс. – Значит. Генералов, Моррисон, Лурье – ни при чем?
– Напротив! Алекс, я и впрямь был склонен считать историю с танкером конкурентной борьбой туристических фирм, а убийство Цзыгу – поступком психопата. Теперь же сомнений нет. Кто-то провоцирует галактическую войну. Кто-то пытался вызвать гибель Цзыгу от рук Халфлингов… что, кстати, ничего бы не изменило, гнев Скопища все равно обрушился бы на людей. А когда это не вышло – внедренный на корабль агент пошел ва-банк. Он убил Зей-Со и теперь тянет время. Когда на беззащитные планеты упадут первые бомбы – войну уже не остановить. Я не удивлюсь, если сразу после начала войны кто-то сам признается в убийстве принцессы. И этим «кем-то» может быть кто угодно. Включая даже Ка-третьего… если ставки столь высоки, то преступники могли вмешаться и в сознание спеца. Не знаю как, но…
– Есть ведь препараты, отключающие измененные эмоции… – рискнул вставить Алекс. Но Холмс покачал головой:
– Чушь, мой дорогой друг! Детские сказки, что шепчут друг другу влюбленные ребятишки до метаморфоза! «Я вырасту, стану налоговым инспектором, но все равно буду любить! Тебя, только тебя!»
Алекс вздрогнул. Воспоминание было пронзительным, будто удар обжигающе ледяной воды.
…Настя приподнимается на локтях, и его рука тянется, сметая песок с ее обнаженной груди. Она улыбается – так печально, будто они все-таки не выплыли, не выбрались из ледяной воды залива, будто Алекс не дотащил ее, сведенную судорогой, до берега, до теплого песка, под прощальную ласку осеннего солнца. И во взгляде ее – прощание, она будто запоминает сейчас его улыбку, его касания, его нагое тело.
– Я все равно буду тебя любить, – говорит Алекс, потому что знает, каких слов она ждет. Говорит искренне, он уверен в своем обещании: – Стану пилотом, и что с того? Метаморфоз – чушь…
– Вы о чем-то задумались, капитан? – резко спросил Холмс.