настоящему же светлый ум наоборот - страдает нехваткой усердия.
Ему не нужно копать глубоко, это происходит само собой. Но те
усилия, которые требуются для восхождения по лестнице, ведущей к
спасительному просветлению, отсутствуют вовсе. Природа. Она не
порождает идеалы.
- А как же вы?
- Вы мне льстите, миссис Лоутон. И речь идет не обо мне.
Скажите, вы хотите, чтобы я надругался над вами?
- Нет, - дыхание рывками выдавливало ужас.
- Тогда почему вы думаете, что я позволю себе это? Вы
считаете, что моя цель - растоптать вас. Верное умозаключение. Но
растоптать, не отняв души. Более того, насытив ее до состояния
полного созидания. Абсолютного равновесия.
Острие отпрянуло. А к щеке прижались влажные губы. Все тело
Аннет невольно содрогнулось. Ее накрыло теплыми волнами.
Рассудок окончательно покинул и без того затуманенную голову.
Левая рука Эйса скользнула по волосам и тыльной стороной ладони
одарила вниманием другую щеку. Дрожь становилась неумолимой.
Напоследок, он шепнул лишь:
- Я спасу тебя.
Послышался щелчок наручников. И только равномерно
затихающий стук каблуков, растворяющийся во тьме с ароматом
"мучителя"...
Эйс. На подоконниках детства.
Я начинал потеть всякий раз, когда видел итог своей работы.
Не столько от страха, сколько от восторга. Когда вносился
последний штрих, я принимался за увековечивание своего деяния.
Садился и рисовал. Вот он, Закери Мозли...Зак...
Каким же беспомощным он кажется, когда у него полный рот
бутылочных осколков, все тело в сигаретных ожогах, а его
стеклянные глаза смотрят на меня без былого презрения. Завтра
его найдут. Именно на завтра и запланировано возрождение. Из
безликого алкаша и педофила Зак превратится в мученика, его
будут жалеть, поминать добрым словом. Все те недоумки с
жетонами, на номера которых они ставят во всевозможных
лотереях, зададутся великой целью - отыскать маньяка. Наказать
за то, что он сотворил с беднягой Закери. Инквизиция. Всадники
уголовного апокалипсиса. Видели бы они то, что видел я.
И Зак умер не потому, что я обижен на него за все унижения в
стенах материнского дома. В отличие от него я знал, чем все
закончится.
И вот на очереди мистер Лоутон. Честно говоря, я не
надеялся, что он задержится надолго в нашей скромной обители.
Напротив, он изменил жизнь матери коренным образом. Все, что
происходило на моих глазах, заставляло искренне изумляться.
Мать бросила пить. Дом содержался в маниакальной чистоте.
Amantes amentes*. Но безумство ли, если жизнь сменила оттенки?
Дело в причине. Мистер Лоутон был до безобразия слащав и