моде как таковой. "Нельзя просить о помощи". Лица незнакомца видно
не было, сверху его затеняла пресловутая шляпа, а подбородок был
скрыт за шарфом.
- Мисс, вам плохо? - Первым заговорил мужчина, вопрошая
приятным баритоном. От него пахло дорогим парфюмом,
окутывавшим миссис Лоутон.
- Нет, все в порядке. Скоро я встану и пойду домой, ближе к
звездам. Небесные бабочки спустились, дабы воззвать к совести
моей, а значит, скоро зазвучит труба Архангела. И все мы канем в
лету, как бренные тела, сподобившиеся в течение всей нашей жизни
лишь на потребление! - Для самой Аннет, подобная речь стала
откровением. Она ответила словами Эйса. Выдержка из одного из
первых писем, на которые она не отвечала. Да и что может быть
лучше, нежели прикинуться сумасшедшей? Тогда у мужчины, что
надеялся помочь ей, отпадет всякое желание вести беседу и "спасать"
ее.
- Похвально, миссис Лоутон. Вы - послушная девочка, - в этот
момент, вдохновение, связанное с чеканкой не писанных ею речей,
улетучилось вместе с дыханием. Кровь остановила свой бег. Попадая
под каток ужаса, равно как и неимоверного счастья, организм волен
отказать в правильном функционировании, - а ваше лицо, искаженное
страхом, прекрасно как никогда, Аннет. Сидите спокойно, пока я не
войду на территорию музея и не расположусь за вашей спиной.
Сердце вырывается из груди. Пытается пробить ребра. Жар.
- Подобно школьному учителю, я вынужден одобрить ваше
поведение. Но не положительной отметкой в журнале, а сувениром, -
он положил небольшой сверток в карман куртки Аннет, - но сейчас вы
не узнаете, что это. Мой намек предельно прозрачен - сегодня вы не
умрете, миссис Лоутон. Почему так тяжело дышите? Отвечайте.
- Я напугана.
- Кажется, я упомянул о том, что не собираюсь убивать вас. Но
теперь вы дрожите сильнее прежнего. Естественно. Ведь теперь вы
представляете себе вещи, которые могут с вами произойти. И вы мне
расскажете о них.
- Я не знаю... - в эту же секунду Аннет ощутила щекой
прикосновение чего-то острого.
- Сконцентрируйтесь, миссис Лоутон. Дернитесь - останется
шрам, видеть который на вашем лице не хочется даже мне. Что я
скажу в день страшного суда, отвечая на вопрос Всевышнего о том,
почему я изувечил венец Его творения? Эталон благолепия? Божьей
любви? Неужели вы считаете, что мне хватит смелости сказать
Создателю, что таковы были правила? Возьмите себя в руки. Вопрос
вы помните.
- Вы изнасилуете меня.
- И так всегда, Аннет. Самые прилежные ученицы оказываются
самыми глупыми. Они делают то, чему их всю жизнь учили: впитывают
в себя, не пытаясь вникнуть в суть получаемой информации. По-