— Обер — Ригелю, рано подставился…
— Я не подставлялся… машина сама так решила — подставиться…
— Понял… работаем дальше… Бегай пока.
— Понял. Ничего другого мне и не остается.
В общем-то неважно, как связать машины противника, самому сесть на хвост или позволить противнику сесть на хвост тебе (последний вариант хуже, так как нужно следить, чтобы тебя не уделали слишком быстро, а точнее, чтобы совсем не уделали), главное, что он так или иначе связан и абордажные шаттлы почти без проблем под прикрытием катеров подбираются к своей цели.
Вопрос в том, сколько у них времени до того момента, когда в зоне пиратских действий появится корабль Флота и не попытается пресечь безобразие самым жестким способом…
Каин Иннокент на пределе своих возможностей уходил от «сокола», и впрямь точно одноименная хищная птица, бросающаяся на неуклюжую жертву. И непонятно, каким чудом бывшему капитану удавалось уйти с линии огня.
Он действовал бездумно, на одних инстинктах, лишь краем сознания реагируя на внешние данные и бормотание бортового компьютера. В этом неописуемом состоянии, когда словно на каких-то энергетических уровнях происходит слияние человека и машины, он больше полагался на свои чувства, ощущения того, что может, а чего не может Т-40.
Каин вдруг подумал отстранившейся частью сознания, наблюдающей за всеми его действиями точно со стороны, что более полного контакта с машиной, большего взаимопонимания, да-да, именно взаимопонимания, у него еще никогда не было.
Но как бы ни было велико взаимопроникновение двух сущностей, живого и неживого, более совершенная техника достанет рано или поздно. Снаряды и так уже проносятся в опасной близости, еще немного — и они угодят точно в цель.
— Обер — Ригелю, ты еще жив?
— Ага… вашими молитвами…
— Хорошо. Я посадил себе на хвост восьмого… хотя пришлось повозиться, слишком уж он дурной оказался.
«Мне бы твои заботы!» — хмыкнул Каин.
— Начинаем отработку маневра, Ригель… Давай вектор.
Стоило только отвлечься от пилотирования, немножко разорвать связь с машиной, как тут же последовало наказание, и по борту сороковика дважды ударило. Машину повело, на четверть упала тяга, и чтобы его окончательно не расстреляли, как в тире, Каину пришлось снова все внимание переключить на управление.
— Вектор! Назови вектор! — продолжал требовать Обер.
— Семнадцать — сорок пять! — выкрикнул в эфир Каин, даже не глянув на радар и не зная, сможет ли он сам выйти на данную линию. — Время выхода — тридцать секунд!
— Понял… действуй.
Рыча от злости, боли и напряжения, срываясь на хрип, Иннокент пилотировал Т-40 так, что казалось, выжимал из него то, чего даже конструктора не закладывали.