До космолета осталось всего несколько шагов как из темноты выросли двое соплеменников Мамбупы, с копьями наперевес. Рука сама легла на кобуру.
- Кампута, - позвал я. - Объясни им, что это - мое.
Дикарь, хотя и подошел ко мне, но, естественно, так и не понял, что от него требовалось. Тогда я взял ситуацию в свои руки.
- Это, вот это, - я показал на штурмовик. - Это - мое, - жест, словно я загребаю руками воздух, и тащу его к себе.
Проводник, наконец, вразумил, что я пытался сказать, и загалдел на своем языке. Войны, безусловно, поняли его, но пускать меня к кораблю по-прежнему отказывались. Похоже, космолет, был для них настоящей святыней.
- Вот черти черномазые, - выругался я. - Все равно я вас проведу.
Достав из набедренного кармана упаковку с пайком, я сорвал пломбу и достал из контейнера плитку шоколада.
- М-м-м... вкусно! - протянул я, откусив один кусочек. - Будешь? Давай: мне штурмовик, тебе - шоколадку. Согласен?
Ребята заколебались. Откусив еще, я состроил такое выражение лица, полное неги и совершенно внеземного удовольствия, что охрана окончательно сломалась, и один из туземцев потянулся к лакомству. Отхватив сразу огромный кусок, с частью обертки, перемолов его челюстями, он блаженно закатил глаза, а физиономия приняла такой вид, который бывает у Гомера Симпсона при воспоминании о пончиках. Второй абориген, отбросив копье, выхватил подарок у своего товарища, но сразу получил отменный удар с левой. Завязалась потасовка, а я, ухватившись за нижнюю ветку, подтянулся, зацепился ногой, и начал восхождение к космолету. Как все просто! Может, и нет необходимости убивать этих дикарей? Выменять у них всю планету на шоколадки попрактичнее будет, да и гораздо дешевле, чем менять ее на пламенный привет ковровой бомбежки.
Остов "Шестопера" протяжно скрипнул, когда я поставил на него сапог. Так, понятно, опираться на него небезопасно. Перегнувшись через ветку, я склонился над кабиной. Пилот до сих пор находился здесь. Похоже, ни туземцы, ни хищники так ничего и не трогали в кокпите корабля. Я прикоснулся к шлему, чтобы стереть с него пыль, но он с легким треском отвалился.
- Ох, извини, дружище, - произнес я, на лету подхватывая голову.
Я сдул пыль с щитка. Через потемневший от времени плексиглас на меня смотрели пустые глазницы пилота. Это ли таинственный Макс, который от капитана ушел, от сипатов ушел, и с "Прогресса" слинял? С замирающим сердцем я положил руку на лоб шлема, и провел по нему, стирая пыль. Время не пощадило надпись, осталось всего половина букв, и то не совсем четких, но достаточно, чтобы понять, что "П***рес*" - это "Прогресс". Да, это он! Я едва не свалился с дерева от радости, но удержался.