Я вспомнил, как мы стояли на зеленой лужайке, на северном склоне мира стражей. И как нас слепил безбрежный Свет, и я как никогда почувствовал Благую Силу Творца, опытно познал, что Бог есть Любовь, ибо Его Благая Сила Любила меня больше, чем я мог себе вообразить!
А теперь я должен бесследно сгинуть во мраке?! Господи, но какой же тогда насмешкой звучит то, что я пережил на лужайке мира стражей!
Я кинул взгляд, взгляд, наполненный обидой на Творца в небо. Конечно же, как я и думал, никакого неба тут не было и в помине. Над головой была черная плоская пустота. И впереди также была черная пустота.
Глубоко внизу, в бездне, тускло пульсировало багрово-кровавым цветом нечто, похожее одновременно и на луну и на воронку и на кратер вулкана. Я понял – это ворота в геенну, в люциферовский космос. Я почувствовал, как черная бездна Могильников затягивает меня вниз, в багрово-кровавое жерло, в ад. Еще немного, еще и…
Отчаянное желание жить, выжить, во что бы то ни стало, затопило меня. Как будто Творец услышал мой стон и влил в меня новые силы. Я развернулся и побежал назад, прочь от адской воронки. И тут дорогу мне перегородили демоны.
Демоны грубо схватили меня за руки и поволокли назад по все сужающемуся тоннелю, как раз к воронке. Я отчаянно вырывался, читал все молитвы, которые знаю. Но демоны были сильней. Они совсем не походили на тех бесов, что напали на нас в степи: призрачные, высокие фигуры, под два метра, круглые птичьи глаза, горящие беспощадным огнем, птичьи головы.
Демоны громко, по-птичьи, щебетали. Это было непереносимо, адский щебет не давал мне молиться. И тут я почувствовал, что демоны тащат меня не вниз, а вверх. Это показалось мне странным. Но смутная, отчаянная надежда на спасение тут же зажглась во мне.
Впереди показался призрачный серый свет. Еще немного и меня вынесло наружу. Демоны-птицы оказались стражами.
Потрясенный, я протирал глаза. Тусклый свет Сумрачной земли казался мне ослепительным летним полднем. Рядом со мной сидел отец Иван, мелко трясся от нервного хохота. По бокам от меня стояли Клен и Белодрев. Пестрого, Брата и Капитана не было.
– Ну, ты, друг Дима, брыкался, – сказал мне Клен.
– И он брыкался, – выдавил сквозь смех отец Иван, – ну, хоть, я не один. – И батюшка зашелся в еще большем смехе. Вместе с ним засмеялся и я…
Перепутать стражей с демонами, втемяшить себе в голову, что впереди воронка, нет, это надо уметь…
Пока мы смеялись, из черно-серого тумана Могильника показался запыхавшийся Брат. Он тащил Пестрого и Капитана.
– Заснули, – объявил он, – еле нашел.