— Она не умрет, — он не позволит. — Хватит болтать. Веди меня к ней.
— Я боролась за свою жизнь только затем, чтоб вот так с ней расстаться?
Даника горько рассмеялась. Она едва проснулась, не ведая, сколько прошло времени или что с ней сотворили. Внезапная мысль заставила ее умолкнуть.
После … нападения — о, Господи, не думай об этом — она примчалась на свою убогую квартирку собрать вещи. Ошибка. Ей стоило бросить пистолет и одежду, но без дневного заработка заменить их было бы ей не по карману. А поскольку она еще не овладела способностью красть, не попадаясь, то выбора у нее не было.
Группа мужчин подозрительного вида поджидала ее, прячась в тени у запасного выхода, будто зная, каким путем она чаще всего пользуется. Словно наблюдали за ней пару дней и выучили ее привычки.
Она сбила с ног одного или двух. Даже трех. Однако их оказалось шестеро, все имели одинаковые татуировки восьмерки на запястьях, как и у мужчины, которого она… она даже не могла помыслить об этом слове. У них были такие же татуировки, как и у мужчины, что умер в том грязном переулке. Они побороли ее, вырубили.
— Больше никакой беспомощности, говоришь?
Когда недавно она впервые открыла глаза, ее надежда, что это полицейские, полностью развеялась. Полиция не приковывает женщин к странным кроватям. Кто эти люди? Что им от нее надо?
Ничего хорошего ожидать не приходилось. В груди шелохнулась паника, леденя кровь. В ушах звенел страх. Челюсть болела от полученного удара. Силы иссякли, голод терзал внутренности. Дышать удавалось с трудом.
— Ни звука.
Цепи были холодными и тяжелыми, царапали кожу. Она потянула их, пока полубезумным взглядом осматривала комнату. Симпатичная обстановка: кресла, разноцветные подушки, туалетный столик из красного дерева и квадратное, с золотым обрезом зеркало.
— Рейесова работенка? — подумалось ей. Он ведь тоже держал ее в комфорте.
— Нет, не Рейес, — решила она через секунду. Не такой он мужчина, чтобы посылать других делать его грязную работу. Он был бы там, сам бы захватил ее.
— Итак, кто же это? — снова подумала она. — Друзья того человека, которого она… ранила. Ясно, как Божий день. Эти татуировки…
Намеревались ли они наказать ее за товарища? Хотели ее изнасиловать? Пытать? О, Господи. Они тоже считают ее проституткой и собираются продавать ее услуги?
Глаза обожгли слезы. Сейчас она одна-одинешенька. Девушка продолжила тянуть цепи. Пот ручьями лился с нее и пропитывал покрывала. Чем больше она дергалась, тем сильнее сползала ее одежда, больше не препятствуя металлическим оковам впиваться в кожу. Вскоре кровь сочилась из запястий и щиколоток.