Его грудь была мертвенно неподвижна.
Слезы, что так часто обжигали ее глаза за сегодняшний день, теперь полились ручьями по щекам. Как некто столь сильный может быть таким… Сквозь пелену слез ей показалось, что она видит как шевельнулась его грудь, как сжалось его горло. Пожалуйста! Пусть это не будет обманом зрения.
Девушка приложила ладонь к его груди над сердцем, ощущая сбивчивые удары. Она услышала свист, и это оказался самый лучший звук в ее жизни.
Он был жив!
Рыдая, она упала на колени. Она сжала его руку, чувствуя слабое пожатие его пальцев. Ее потрясла сила испытанного облегчения. Непрошенного. Потому что это означало, что она никогда не сможет выдать этого мужчину. Этого демона. Ни сейчас, ни потом. Аэрона да. Сабина да. Но не его, никогда. Даже для того, чтобы спасти свою семью.
— Я здесь, Рейес.
Его веки приоткрылись.
— Не пытайся говорить. Просто знай, что я здесь. Я позабочусь о тебе. — Единственной проблемой было то, что на самом деле она не имела медицинских навыков и не знала что делать. Она пыталась сдержать истерический смех.
Однажды она уже оказывалась в подобной ситуации. Когда болела Эшлин. Торгуясь за жизни матери, сестры и бабушки, она солгала, сказав Рейсу, что она целительница, и лечила Эшлин, так хорошо, как только могла.
Эшлин выкарабкалась. А Рейес?
Темные зрачки расширились. В них не было боли; они были подернуты…удовольствием? Конечно же нет. Их взгляды встретились за миг до того, как он опустил веки. Девушка вздохнула.
Губы Рейеса шевельнулись, но ни звука не слетело с них.
— Ты сделаешь себе больно, — сказала она. — Я же говорила тебе, чтобы ты не разговаривал. Мы…
— Не возвращайся к Аэрону без меня, — сумел выговорить он. — Обещаю, — его ладонь накрыла ее ладони, — защищать тебя.
Опять, он хотел защищать ее. Так запросто он сломал ее защиту и превратил ее в преданного щенка.
— Я обещаю.
Рейес постепенно приходил в себя, но нервы его уже были на взводе благорадя нескольким странным ощущениям.
Во-первых, он чувствовал тяжесть на своей груди. Теплую, такую теплую и мягкую. В то время как привык просыпаться раскрытым и слегка замерзшим. Во-вторых, аромат свежести и чистоты послегрозового неба наполнял его обоняние, пьянящий и эротический. Он жаждал этот аромат всеми фибрами своей души, зная, что тот может свести его с ума. В-третьих, он не хотел покидать этот райский уголок.
Демон Боли не соглашался с ним.
Демон Боли метался в узилище его разума, рычал. Рычал так громко, что Рейесу пришлось заткнуть уши. Тяжесть на его груди сместилась в сторону, забирая с собой это восхитительное тепло и нежность.