— А сам дом?
— Солтмарш-хаус был построен во времена Тюдоров на рукотворном острове и использовался в качестве маяка.
— Так вот откуда башня. В детстве этот дом всегда напоминал мне кособокий замок.
— Это и было что-то вроде замка. Во всяком случае, сооружение стало оборонительным: на стороне, обращенной к морю, стояли пушки, а появлявшиеся во время отлива опасные зыбучие пески помогали предотвратить нападение с суши.
— Тебе, наверно, было интересно заниматься этим исследованием, — заметил Куинн и, не меняя тона, спросил: — Как тебе удалось устроиться секретарем к отцу?
— То есть не было ли интриги с моей стороны?
— А она была?
— Нет. Я вообще не слыхала о Генри Дервилле, он сам со мной связался.
— Ни с того ни с сего? — Да.
Куинн с недоверием взглянул на нее.
— Я тогда только что бросила колледж и искала работу, и тут Питер Керрадайн, мой преподаватель истории в Пентридже, связался со мной. Оказалось, что он со школьных лет дружил с твоим отцом…
— Дальше.
— Когда после первого удара Генри оказался полуприкованным к инвалидному креслу и решил исследовать и увековечить историю своего рода, ему понадобился помощник. Он обратился к старому другу, и Питер Керрадайн назвал меня.
Во взгляде Куинна все еще сквозило недоверие, и Элизабет яростно произнесла:
— Проверь, если хочешь.
— Так и сделаю, — усмехнулся он. — А как вышло, что студентка-историк превратилась в секретаря?
Подавив раздражение, она бесстрастно ответила:
— Меня предупреждали, что в избранной мной области проблемы с трудоустройством, поэтому, чтоб подстраховаться, я записалась на курсы машинописи и стенографии.
— По-моему, ты прибегла к более эффективным способам.
— Не понимаю, о чем ты, — натянуто ответила она.
— Все ты понимаешь.
Она вздохнула и снова отвернулась к окну. Какой смысл доказывать свою невиновность? Он уверен, что она с самого начала умышленно ставила ловушки его отцу, и, похоже, убедить его в обратном было невозможно.
Пейзаж за окном изменился. Холмы уступили место низине, усыпанной фермами, а ближе к побережью начались солончаки.
Неожиданно Куинн затормозил.
— Уже поздно, может, остановимся на ланч?
Она подняла глаза. Они стояли на одной из окраинных улочек Солтмарша, ведущей к берегу.
Машина стояла рядом с «Корабликом» — черно-белой небольшой гостиницей с выступающими полубалками, эркерами и висячей вывеской, на которой красовался плывущий на всех парусах клипер.
Элизабет остолбенела, сердце заколотилось, к горлу подступила тошнота.
— Разве у нас есть время на еду?
— Где-то надо поесть. — Куинн смотрел на нее с невинным видом. — Помнится, ты говорила, тебе здесь нравится.