— Да! — она вскочила, испугав собаку и разбудив малыша Мари-Лус, который тут же захныкал. — А о чем все болтают, сеньор Кортес? Наверное, что я — удачливая авантюристка?
— Вы? — Он с ленивой грацией поднялся и стоял, возвышаясь над девушкой на целую голову. От разыгравшегося морского бриза тонкая шелковая рубашка липла к молодому мускулистому телу. — Да кому придет такое в голову, увидев вас? К тому же маркиза Леонского невозможно одурачить. Ходят легенды о его щедрости, но до сих пор еще ни одна женщина не разбила ему сердце.
— О, он испанец до кончиков пальцев— возразила Ивейн. — Вы же сами говорили, что все испанские мужчины полны страсти и в молодости, и в зрелом возрасте!
— Да, но я говорил про обычных мужчин.
— Да, пожалуй, что так. — Щурясь от яркого солнечного света, они смотрели друг на друга. — Эмерито, который работает у него, нашел меня в море и доставил на остров. Маркиз велел мне остаться в замке, пока мы не узнаем, что случилось с моей бывшей хозяйкой. Как выяснилось, ей удалось спастись, но меня она бросила на произвол судьбы… У меня никого нет, кроме дона Хуана. И он по-своему очень добр ко мне.
— Вам никогда не приходило в голову, что он принадлежит старинному, знаменитому роду, сеньорита?
— Но вы же сказали, что ни одна женщина…
— Напротив, это дон Хуан разбил много сердец, в то время как его собственное осталось нетронутым.
— Вы считаете, что мое сердце в опасности?
— Маркиз — человек неординарный.
— А я была служанкой всего две недели назад, сеньор Кортес.
— Не будете ли вы так любезны — зовите меня Рике, хорошо?
— Ах, вы все еще хотите подружиться со мной, сеньор?
— Еще больше, чем раньше. — Он улыбнулся своей двусмысленной улыбкой. — Если вы не скажете мне, как вас зовут, я буду называть вас La Soledad.
— Какое печальное имя!
— Это означает «одинокая» — состояние, которое я намереваюсь изменить.
— Как вы самоуверенны!
— Разве вы не хотите, чтобы вас вытащили из вашей раковины?
— Похоже, это болезненный процесс…
— О, обещаю, вам будет совсем не больно. — Он протянул руку, словно хотел погладить ее огненно-рыжие волосы, но только вынул из них цветок. — Жизнь похожа на олеандр, смесь сладости и горечи. Мы еще встретимся, La Soledad. Hasta la vista [12].
Он ушел так же, как и пришел, беззвучно исчез между деревьями, и через несколько мгновений Ивейн услышала звук автомобильного мотора и сразу представила себе, как машина срывается с места, красный платок развевается на ветру и пропадает из виду.
Девушка взяла ребенка на руки, подняла одеяло и пошла к домику. Мари-Лус уже вернулась и разрезала огромные медовые дыни. Они выпили кофе, и, когда Ивейн сказала, что ей уже пора идти, Мари-Лус настояла, чтобы она взяла с собой одну дыню. Она была такая душистая, такая красивая, что Ивейн не смогла отказаться и в замок вернулась с дыней в руках и с улыбкой на губах.