Рука Рике соскользнула с упругой молодой талии. Ивейн знала, что сейчас бледна, и вид у нее очень виноватый, да и на самом деле ей было очень стыдно. Дон Хуан отступил, давая ей пройти, и она услышала, как он говорил Рике:
— Прошу вас запомнить на будущее, что Ивейн — моя подопечная. Еще раз станете целоваться с ней в темноте, и я запрещу ей видеться с вами.
Она повернулась, чтобы возмутиться, но он только махнул ей рукой вдоль тропинки, высокий, смуглый, мрачный, и она не посмела ослушаться. Подобрав бархатную юбку, девушка побежала впереди него через сад. Она чувствовала себя ужасно, как ребенок, натворивший что-то дурное, и по дороге домой попыталась отстоять свою невиновность.
— Вовсе мы не целовались в темноте, — заявила она, не сводя глаз со стеклянной панели в машине, отделявшей их от шофера.
— Я совершенно уверен, что это произошло бы, не появись я вовремя.
— Как какой-нибудь викторианский дядюшка!
— Ах вот как вы на это смотрите! — От слабой улыбки уголки надменных губ иронически дрогнули. — Ивейн, вы непростительно нереалистичны, но я отлично знаю своих соплеменников и то, какие они специалисты в деле соблазнения. Я не хочу, чтобы вы смешивали пылкую болтовню симпатичного музыканта с глубоким чувством, которое обычно не находит слов для выражения. Вам пора начать понимать испанцев и их манеры, и тогда вам уже не понадобится опека строгого викторианского дядюшки.
Ивейн закусила губу.
— Простите, что доставила вам хлопоты и беспокойство, сеньор.
— Эти слова не из моего лексикона, сеньорита.
— Но ведь вы именно это хотели сказать?
— Вы заключили это по моему поведению, когда я застал вас в объятиях этого молодого человека?
— Я была в его объятиях, когда мы вместе танцевали… так ли уж велика разница?
— Дорогое мое дитя, если вы не видите разницы, то, видимо, мне придется заняться вашим образованием и в этом аспекте.
Она быстро посмотрела на него и снова увидела в темных глазах искорки юмора, которые напугали и взволновали ее, потому что в других случаях его лицо было непроницаемым. Это было как солнечный свет, проникший на дно пруда. Нотка шаловливости… напоминание о том, что Хуан де Леон не всегда был хром на левую ногу.
— Вы строите из себя какого-то железного тирана, — сказала она, вспыхивая румянцем, — только для того, чтобы подразнить меня.
— Не совсем. — Он сложил руки на серебряном набалдашнике своей трости. — То, что я сказал Манрике Кортесу, было совершенно серьезно. Конечно, вы можете с ним дружить, вам нужен какой-нибудь молодой человек, ваш сверстник, с которым вы могли бы поболтать и потанцевать… но я не позволю вам пускаться в любовные приключения. Вы поняли?