— Но ведь ты боишься, что я буду придираться, и отказываешься сказать мне по-испански хоть несколько слов.
— Вы… я стесняюсь вас!
— Может, мне отвернуться? — пошутил дон Хуан. — Ну правда, Ивейн, ты же твердишь, что я добрый, а сама все еще считаешь меня суровым. Правда, Луис? — Он посмотрел на подошедшего слугу.
— Сеньор Кортес звонил юной леди, сеньор. Он ждет ее в машине.
— Gracias [22], Луис. — Дон Хуан взглянул на Ивейн. — Нет сомнений, тебе не терпится бежать к своему поклоннику, так что продолжим нашу дискуссию в другое время. Ивейн, помни, что я тебе сказал. Ты — моя воспитанница, и я не хочу, чтобы пошли слухи, что Кортес за тобой ухаживает.
— Я буду крайне осмотрительна, сеньор. — Она так ждала этой прогулки на машине, что выскочила из-за стола со сверкающими глазами. — Я не знаю, когда вернусь…
— Меня это мало заботит, — холодно произнес ее опекун. — Я сам сейчас уезжаю.
— О… надеюсь, вы хорошо проведете время, сеньор.
— А я надеюсь, что ты тоже повеселишься, Ивейн. — Он коротко поклонился ей. — Ну беги, детка. Не заставляй ждать своего поклонника.
— Хорошо… до свидания.
— Hasta la vista, nina. — Он сказал это нарочито резко, словно намекая, что с этих пор желает, чтобы воспитанница говорила по-испански.
Ивейн поторопилась уйти, чтобы поскорее избавиться от пугающего присутствия опекуна, и через холл подошла к двери, которую Луис придерживал для нее. Проходя мимо слуги, девушка почувствовала на себе быстрый пристальный, но уже не такой недружелюбный, как раньше, взгляд, как будто присутствие в доме молодой девушки оживляло обстановку.
— Желаю вам провести приятный день, сеньорита, — сказал Луис.
— Спасибо. — Она улыбнулась. — В Англии, когда день начинается с такого солнцепека, вечером непременно пойдет дождь.
Луис посмотрел в сияющее небо:
— Думаю, сеньорите не стоит об этом беспокоиться.
— Так вот ты где, Ивейн! — Манрике стоял внизу лестницы, на смуглом, оливковом лице сияла белозубая улыбка.
Она сбежала к нему, заметив, как привлекателен Рике в кремовом пиджаке, черном шелковом свитере, темных брюках и сандалиях. Он поймал Ивейн за руку и окинул девушку взглядом. Она была в белом платье, опоясанном широким ремнем бронзового цвета, в тон ремню были и туфельки. Солнце блестело в рыжих волосах, глаза сияли.
— Каждый раз, когда я тебя вижу, — улыбнулся Рике, — ты кажешься мне чуточку взрослее. Ты как цветок, который долго пробыл в тени, а теперь, на солнце, начал распускать невероятной красоты бутон!
— Не говори глупостей, — воскликнула Ивейн, пораженная его словами. — Я ведь даже не миловидна.