В тот день было воскресенье… никаких уроков, и записка от Манрике Кортеса, который приглашал ее покататься по острову на машине.
Письмо передали Ивейн за завтраком, так что она вынуждена была спросить у дона Хуана, можно ли ей поехать. Он медленно поднял глаза от своей почты.
— Я же уже сказал, что не возражаю против этого молодого человека… в качестве твоего друга, Ивейн. Конечно, ты можешь поехать покататься с ним на машине.
— Спасибо.
— В любом случае нам, видимо придется отказаться от идеи пригласить к тебе дуэнью. Я получил ответ от доньи Аугусты по поводу моего приглашения. Она вынуждена отклонить его на том основании, что недавно начала свой маленький частный бизнес, поэтому никак не может принять на себя обязанности. К тому же недолгосрочные. — Легкая улыбка промелькнула на бледных губах. — Как ты считаешь, сможешь оставаться в замке без наставницы?
— А зачем она мне вообще нужна? — спросила Ивейн.
— Действительно, зачем? — Он заломил бровь. — Просто, помнится, у тебя были некоторые сомнения в отношении моих намерений по поводу тебя, когда из Мадрида привезли новую одежду.
— Я теперь лучше вас знаю, дон Хуан.
— Вот как? Ты уверена? — Он потянулся к кофейнику и наполнил свою чашку. — Значит, теперь ты пришла к выводу, что я не похож на моего тезку, так?
— Он был просто безжалостный сердцеед.
— А я?
Ивейн рассмеялась несколько нервно.
— Вы — сложная натура, и вам, должно быть, показалось невыносимо смешным, что я приписала вашей искренней доброте низменные намерения…
— Ты слишком часто называешь меня добрым, самым вульгарным образом. — Он допил свой черный кофе. — Пойми, мои действия меньше всего продиктованы сентиментальностью. Я человек практический, как большинство испанцев, и мне просто не хочется, чтобы твоя юность и твой ум пропали втуне: было бы обидно, если бы ты превратилась со временем в пошлую, вульгарную женщину. Я доволен твоими успехами, по отзывам сеньора Фонески. Ну-ка скажи что-нибудь по-испански!
— Не могу!
— Не перечь мне! — Он насмешливо стукнул по столу. — Представь себе, что я Манрике Кортес.
— Немыслимо!
— Почему? Потому что он твой ровесник, а я старше и мог бы быть твоим дядей?
— Я… я не могу думать о вас как о своем дяде, — запротестовала Ивейн.