Перепуганная Ивейн подбежала к машине и попыталась открыть дверцу. Кто-то толкнул дверцу изнутри, и, несмотря на окутывающий их туман и косой свет уцелевшей в потолке салона лампы, она узнала высокую худую фигуру, мрачное лицо и черные волосы. От взгляда темных глаз, словно окативших ее с ног до головы горячей волной, Ивейн моментально забыла о холоде.
Так, в тумане, при странном свете тусклой лампочки они молча смотрели друг на друга.
— Вы… целы? — расстроенно спросила Ивейн.
— Да, но, увы, не могу сказать, что благодаря тебе, — язвительно ответил дон Хуан. — Я так понимаю, что ты заблудилась в тумане?
— Да, сеньор. — Она готова была расплакаться от потрясения и от радости видеть его, живого и невредимого, за рулем машины. Бампер был разбит, а когда маркиз попытался завести мотор, послышалось только чиханье. Машина не заводилась. Ивейн знала, что дон Хуан иногда сам водит автомобиль, который специально сконструирован так, чтобы было удобно вытянуть больную ногу.
Когда Ивейн подумала про его ногу, ей стало совсем нехорошо, и она схватилась за ручку дверцы.
— Надеюсь, с ногой ничего не случилось? — проговорила она еле слышно.
— Да все в порядке, если не считать моей машины и настроения. Почему ты не могла просто стоять на обочине и помахать мне, чтобы я остановился? Фары высветили бы тебя в этом белом платье.
— Я… я ни о чем не могла думать, только бы остановить машину. Простите, мне так жаль… а мотор что, совсем сломался?
Он еще раз попробовал включить зажигание, но мотор в ответ только стучал в ватной тишине поглощенной туманом ночи.
— Наверное, двигатель поврежден, — сухо сообщил дон Хуан и, окинув воспитанницу взглядом, подвинулся на сиденье, протянул руку и втащил ее в машину. — Закрой дверь, чтобы туман сюда не вползал, — сказал он.
Ивейн повиновалась, а дон Хуан тем временем открыл отделение под приборной доской и вытащил глухо звякнувшую фляжку.
— Выпей. — Открутив крышку, он протянул ей фляжку. — Ты вся дрожишь, Ивейн.
Она схватила фляжку обеими руками и стала мелкими глотками пить согревающий коньяк.
Его глаза сумрачно мерцали в свете приборного щитка, отчасти от беспокойства, отчасти от злости.
— О, женщины… солнышко пригрело, и вы мчитесь из дому без кофты, совершенно невзирая на погоду и ее прихоти. Достаточно коньяка?
— М-м-м… да. — Она вернула ему фляжку. — Дрожь, кажется, унялась.
— Там, на заднем сиденье, есть плед, если достанешь отсюда.
Она встала коленями на сиденье, чтобы достать плед, нащупала пальцами что-то мягкое и бархатистое и чуть не вскрикнула от радостного удивления, увидев, что плед был сделан из какого-то меха.