— Давай закрывай свои большие глазки, nina mia, и засыпай. Сегодняшняя ночь будет нашим секретом. А завтра нам все это покажется таким смешным.
— А что вы сказали старухе? — осмелилась спросить Ивейн.
— Ничего не говорил… про нас ничего.
— То есть… вы позволили ей предполагать, что мы имеем полное право… спать вместе?
— Именно предполагать, ты хорошо выразилась.
— Вы действительно просто дьявол какой-то, дон Хуан!
— Можешь думать обо мне все, что хочешь. — Голос его звучал лениво. — Но ты должна все же признать, что в постели спать удобнее, чем всю ночь клевать носом на стуле.
— Ну… да.
— Тогда не позволяй своей совести лежать на твоем пути как неподъемный камень, мисс Пилгрим. Можешь считать меня просто горячей грелкой. А теперь все — спи.
Ивейн чуть не рассмеялась над его словами, она так любила, когда он шутит…
Любила — его?
Не двигаясь, она лежала, прислушиваясь к его дыханию, и почувствовала, как он пошевелил больной ногой, чтобы устроить ее поудобнее. «Как я тебя люблю? — слова, давно забытые, всплыли в ее памяти. — Люблю тебя всей страстью моих бескрайних бед, с наивной детской верой — люблю тебя без меры, дыханьем, плачем, радостью всех моих юных лет!»
Ивейн закрыла глаза и заснула рядом с доном Хуаном де Леон.
Наутро, проснувшись, она увидела, что солнце ярко освещает белую комнату под крышей. Птицы, которые свили рядом с окном гнездо, оглашали воздух звонким щебетанием. Она мгновенно вспомнила все волнения минувшей ночи и стала вглядываться в лицо спящего рядом с ней, словно на всю жизнь запоминая, как черны его волосы, как горд орлиный нос и как осторожно придется ей отныне обращаться с этим человеком, который был ее опекуном.
Она тихонько вылезла из постели, подошла к окну и, широко распахнув ставни, выглянула вниз, вдыхая утренний воздух и нежась на теплом солнышке, разогнавшем вчерашний промозглый туман. Маленькие клочки этого тумана, застрявшие между кронами сосен, еще не растаяли, а от влажных трав в воздухе плыло пряное благоухание.
Если бы только можно было остановить мгновение и заставить его длиться вечно! Тогда она выбрала бы этот миг и это место, пока утро так свежо и нежно, и она была единственной девушкой в жизни дона Хуана. И никакие слова, никакие обещания, данные другим женщинам, не могли нарушить этого очарования.