Машина выехала за ворота аэропорта и помчалась по разбитому шоссе к городу. С непривычки Злобину было непросто управлять автомобилем с правым рулем; он-то как раз предлагал привезти транспортным рейсом тот черный «лексус», которым Белов пользовался в Красносибирске.
Но Лайза настояла на том, чтобы машина была местная, и обязательно с правым рулем. Она сказала, что не стоит противопоставлять себя народу, когда весь Дальний Восток, Камчатка и Сахалин ездят на чистокровных «японках»». И Белов не мог с ней не согласиться, потому что Лайза продумывала каждую мелочь и постоянно просчитывала реакцию избирателей.
Белов задумался. Недавние воспоминания промелькнули перед мысленным взором Александра за какую-то долю секунды. Он улыбнулся, представив Шмидта, тихонько водружающего репродукцию «Похищения Европы» на гвоздик, где раньше висело зеркало. И нахмурился, вспомнив вопрос репортера: «Правда ли, что вы бросили супругу, когда узнали о ее алкогольной зависимости?»
Острый вопрос, как удар под дых, заданный по всем правилам грязной журналистики. Белов чувствовал себя так, словно наступил в большую кучу дерьма; любые попытки выбраться из нее оборачивались дополнительным риском испачкаться. При всем при том репортер выглядел бесстрастным: этакий поборник справедливости, стремящийся рассказать доверчивым избирателям о подлинном моральном облике кандидата в губернаторы.
- Убить гада мало, - сказал Белов вслух.
Витек, как всегда, проявил интуицию, угадав, кого имел в виду его шеф.
- Саш, - Злобин посмотрел на Белова в зеркало заднего вида, - откуда он только взялся, этот журналюга? Я его точно не знаю. У него даже не было аккредитации. Голову даю на отсечение, он не из местных.
- Да ладно... - Белов махнул рукой.
- Шеф, давай, я ему ноги выдерну! - кипятился Витек.
- Прекрати эти разговоры и забудь свои босяцкие привычки, - ответила за Белова Лайза. - Смотри лучше за дорогой.
- Ну, хотя бы одну? - робко попросил Витек.
Белов вздохнул - как объяснить этому человеку, что после драки поздно махать кулаками? Выдернет он журналисту одну ногу или две - вряд ли это хоть что-нибудь исправит.
- Это зоринский киллер, - размышлял вслух Александр. - Школа Виктора Петровича. Пуля убивает человека, а слово - и человека, и его доброе имя. Но меня сейчас гораздо больше беспокоит другое: откуда он мог узнать про Ольгу?
Повисла долгая пауза. Глухо работали рычаги подвески: даже неубиваемой «тойоте» было не по себе на разбитой дороге.