И ведь наверняка не будет ничего. И, кажется, тошно как раз поэтому.
Как личный помощник, он знал — на территории главного здания никого не подвергают никаким экзекуциям. На прочих базах при необходимости случается всякое. Но мало и редко, и даже слухи ходят только иногда и только очень завиральные. Его самого засунули в подвал, где служба безопасности хранила спортивный инвентарь, и то от некоторого удивления. Хотя пара камер на всякий случай есть и содержится в порядке. Темно, тихо. Холодно. Заперли бы — было бы хорошо. Нет никого, никто не пустит остатки нервов на бахрому.
Сейчас ведь все, все и каждый сочтут своим долгом высказаться.
Его ведут коридорами, привычной дорогой, сам добрался бы с закрытыми глазами, через приемную, мимо очередной Марии — в щели между сопровождающими разглядел: Пилар, в кабинет.
— Доставлен с вручением! — рапортует старший группы.
— Спасибо. Можете оставить… где-нибудь, — отзывается Франческо.
Дева Мария, это что ж я такого натворил?
Стража-телохранители-служба доставки блудных секретарей расступаются, освобождая место свету и воздуху.
Господи, а это, кажется, не я натворил-то.
Что за люди, нет, ну что за люди — им любимое начальство на две недели доверить нельзя. Забудут поливать, удобрять и полировать. Оно ведь, любимое начальство, в быту — как слепоглухонемая пальма. Ни словами сказать, ни пальцами показать, чего ему не хватает, на вопросы ответить не может, потому что как та пальма: не понимает ничего. Только вянет себе, желтеет и сохнет.
И теперь сидит желтая-желтая и раскладывает пасьянс. Вместо научных подвигов и зубодробительных открытий. Даже вместо своих дурацких дистанционных производственных конференций и чтения новостей в четырех окнах параллельно.
Для начала надо поставить начальству под руку вместо манипулятора большую кружку с чаем, не слишком горячим, но чтоб еще слегка парил. Потом кондиционер слегка подстроить, а то тут как-то замогильно. Диск новгородский засунуть в щель терминала. Подождать, пока окошко с отчетом выпрыгнет на экран поверх пасьянса. Вот сейчас он впитает и, может быть, зашевелится.
Пальма как есть. Поливать чаем, удобрять данными. Плоды собирать и тщательно уничтожать — чтобы не образовалась критическая масса.
— Франческо, вы меня сейчас солить будете?
— Сгинь, — командует начальство.
Сработало.
Далеко Алваро уходить не стал, устроился с кофейником в приемной и начал читать новости. Как ни странно, никто его не трогал и руками не хватал — даже через почту — возможно, солить его собирались потом, а сначала тоже хотели удобрить им несчастную пальму.