Трехмесячный интенсивный курс, необходимый для дальнейшего обучения, включал в себя решительно все — от скорочтения до медитационных практик, — и проходящих отсекали от любой внешней информации. Восемнадцатичасовой ежедневный практикум, расписанный по минутам и битком набитый всем, и физическими упражнениями, и аудиокурсами, без отдыха, но с оздоровительными процедурами типа электросна.
— Идешь себе на тренажере, а в ушах языковой курс, а перед носом учебник — и через неделю уже думаешь, что год прошел, и что ты вообще тут родился.
— Как меня глючило! — восторженно дополняет курносая девочка. — Смотришь на белую стенку, а по ней уравнения бегут…
— А сколько заваливает? — спросила Анаит.
— Не знаю, — ответил карибский мальчик. — Ходили слухи, что каждый второй или больше.
Ходили, значит, кто-то запускал. На практике отчисление с первого курса составляло вполне обычные 5–8 процентов, потому что основной отсев, естественно, шел при поступлении. Но, разумеется, слухи прибавляли первокурсникам значимости и уверенности в себе.
Тут, впрочем, и выпускники были искренне уверены, что неудачных старшекурсников тихо ликвидируют. В новгородский филиал вместе с этологами можно было посылать фольклористов. На практику, для сбора материала. «Современный городской фольклор спецслужб и профильных учебных заведений». На целый ряд диссертаций материала хватит…
Например «Изменения в образе трикстера на материале историй о Максиме Щербине». И интонационный рисунок записать обязательно. Нисходящие и восходящие. Возмущение. Восхищение. Такое чудовище было… Странно, что с ним за время учебы ничего не случилось, по всем правилам должно было. Аллергия какая-нибудь или еще что-то естественное. Может, за талант пожалели. А может кто такого и заказал. Но «безопасника» из Щербины так и не получилось, что ж это за сотрудник службы, которого любой житель планеты теперь знает в лицо? Ну зато он в политике преуспел.
Политика, судя по тем же интонациям, была делом неправильным. Туда попадали только плохие мальчики и девочки. С ума сойти.
Кстати, вы про «поправки Щербины» слышали? Это к университетскому кодексу поправки — так нарушить, чтобы тебе ничего не было, а кодекс задним числом отредактировали. Именная поправка теперь вроде ордена, их с дюжину уже набежало. Вот, например, Сидоров, да не тот, который…
На Анаит вылили еще одну лохань негодования с отчетливым проблеском восхищения: некто Сидоров, некто Янда и некто Такахаси, местные завзятые отщепенцы, негодяи и нарушители, которых почему-то не выгоняли вон — в очередной раз почему-то не выгоняли, отметила для себя инспектор, — тоже внесли свой посильный вклад в тестирование кодекса, правил внутреннего распорядка и терпения администрации.