У Иванка – сжатый рот, сощуренные глаза, капельки пота на лбу. Досифей не спускает с него довольных глаз, придерживает напуганную разворотами волчицу. Катерине стало холодно на ветру.
– Вороти домой, Иван!
– Присядь, хозяюшка. Опять сейчас с наклоном побежим.
– Не потеряешь! Удержусь!
Ладья, послушная рулю, еще круче легла на борт, задела крылом паруса воду. Иванко выровнял ход после маневра и взял направление к причалу. И когда до берега оставались сажени, Иванко убрал парус, мастерски подвел судно к причалу, и десятки рук прижали ладью к бревнам. Без улыбки Катерина вышла из ладьи, с поклоном сказала Изанку:
– Спасибо тебе, Иван-мастер, за усладу! А теперь, батюшка, – обернулась она к священнику, – зачинай кропить святой водой ладью на доброе дело.
И когда дьякон зычным голосом начал ектенью, к Иванку подошел Семен Строганов, молча обнял его за плечи и тут же погрозил Досифею:
– А ты чего сидишь, будто прирос? Волчицу-то убери, а то окропят!
– Уходить неохота, хозяин. Вот бы нашим стругам такую легкость и ходкость!
– А мне Иван сие обещал, слову же его отныне, как своему, верю...