- Она художница. Честно говоря, мне не очень нравиться, когда собственный портрет смотрит со стены. Манией величия не наслаждаюсь, но хозяйка упёрлась.
Он болтал без умолку.
Изумо лежал на матрасе, безропотно позволяя, осмотреть свои раны и блаженно молчал, не желая двигаться, ощущая себя ребёнком. Маленьким, потерявшимся, нашедшим любящую маму, которая хлопочет над ним, уговаривает и обещает, что всё будет хорошо. Разумеется, это было метафорическое сравнение, но именно так он ощущал себя рядом с ним. Потерявшимся ребёнком, вернувшимся домой, туда, где его ждали и любили, всегда примут, любым. Особое место, крепость, понимание, что здесь можно отдохнуть. До этого дня, он и не знал, что устал. Чудовищно, невероятно устал, а вот теперь чужое присутствие целило, уносило заботы и тревоги, забирало боль, заставляя блаженно щуриться, прикрывая глаза, когда сильные, и в то же время удивительно чуткие пальцы касались его тела. Уверенные, спокойные. Он казался водой, тёплой и одновременно прохладной, полной цветочного аромата. Скалой через которую течёт чистый горный родник. Внимательный, сосредоточенный, когда занимается перевязками, несмотря на то, что не перестаёт болтать, звенеть. Залечивающий собой, каждый чёртов шрам в клочья изрезанной души.
- А тебя как зовут? - спросил Рен, завязывая последний узелок бинта и обрезая края ножницами. Наклонился на секунду, вызвав внутри Изумо мысленный стон от понимания: Как же с ним хорошо. Как хорошо рядом с ним. От одного присутствия, мать его. Невероятно. Кайфово. Тонуть в нём. Выныривать не хочется. Взять автомат и расстрелять любую падлу, что попытается это отобрать и разрушить. Но время не расстреляешь.
Безумно хочется сгрести в охапку и не отпускать...
- Чёрт, вот я тормоз. Тебе говорить, наверное, больно.
- Тер...терпимо, - говорить действительно оказалось не пряником, но ради этого парня, Сато с отрезанным языком, сумел бы спеть.
- Киёши. Ито...
Изу солгал, не моргнув глазом и удивлённо осознал, что голос звучит под стать новому имени. Слабо и робко. Наверное, рядом с Реном он и ощущал себя таким. Восторжённым, трепетным, готовым мать его, следы ног целовать, только бы не отпугнуть, не разрушить хрупкий мостик доверия.
- Будем знакомы, Ито. Кто избил, помнишь? Стоп. Не отвечай. А то, совсем тебя затираню .
От этих слов, Изумо сделалось смешно. Изнутри остро царапала нежность.
- Выпей немного супа, жить станет полегче.
Рен заботливо помог ему приподняться, вливая в рот тёплый бульон.