— В глаз заеду, — предупредил Жёлудь.
Постояли, глядя на воду. Чёрная Кава струилась незаметно, словно туго натянутое полотно в ткацкой машине, отблескивая бурунчиками возле коряг. Слышно было как вдалеке несколько раз подряд плеснула рыба.
— Это точно, — неизвестно к чему сказал Михан.
— Судак мальков гоняет, — сказал Жёлудь.
— Как думаешь, возьмёт меня князь в своё войско? — высказал Михан сокровенные сомнения.
— Возьмёт, — выложил начистоту Жёлудь. — Отец попросит, светлейший тебя и зачислит в дружину. Они ведь старые кореша с батей моим.
— Может оно и так, — пробормотал Михан, опираясь на топор, и целиком ушёл в думы. — А может, и сам слажу.
* * *
Мысли об огнестреле не оставляли Жёлудя даже когда он проспался после ночного дежурства. Раньше парень не задумывался об оружии, зная, что есть лук, и с ним нужно постоянно тренироваться. Ружья, винтовки и калаши были уделом лихих людей, которых доставляли волоком или на аркане отец и старшие братья. Жёлудь считал огнестрел чем-то нехорошим, уделом тех, кто не отваживается сойтись с противником лицом к лицу, как подобает настоящим мужчинам. Однако теперь парню в голову запало, что огнестрел может оказаться эффективнее лука. Выяснять вопрос у отца Жёлудь не отважился, тот в два счёта доказал бы преимущество стрелы перед пулей, и тогда парень подошёл к самому главному специалисту, которого знал, к княжескому оружейнику.
Главный мастер сидел на крыльце и сморкался, ковыряя босой пяткой траву.
— Ты серьёзно или прикалываешься? — недоверчиво усмехнулся он. — Пуля бьёт дальше стрелы и точнее.
— На сколько шагов? — Жёлудь опустился рядом на ступеньку, пристроившись поближе к перильцам, где почище.
— Со штуцера — шагов на шестьсот. Из калаша любой на четыреста-пятьсот уверенно положит в ростовую мишень. Из нового ордынского калаша с патроном на бездымном шведском порохе по грудной мишени на четыреста пятьдесят метров положено попадать. Это примерно шестьсот пятьдесят шагов. Из нашего, на дымном порохе, шагов за триста можно, в ростовую, то есть по наступающему противнику — до пятисот.
— А из обреза твоего?
— Из обреза только застрелиться, — просветил Лузга. — Он накоротке хорош, потому что картечь разбрасывает. Зато из кавалерийского ружьишка, что мы отняли у «медвежат», шагов на семьдесят-восемьдесят можно изловчиться. Реально — метров тридцать.
— На восемьдесят шагов я из лука попаду. Из длинного, что батя купил, могу на сто метров достать человека в кольчуге.
— На сто метров от стрелы увернуться можно, ты увидишь, как она летит. От пули не увернёшься.