Старуха размешивала варево, внимательно следя за ним и повторяя свои заклинания.
Варево в котелке поднялось густой шапкой. Юрта наполнилась терпким, душистым ароматом.
Знахарка подхватила котелок и переставила его на землю. Затем она сняла с него пену и снова подвесила котелок над огнем.
Трижды закипало варево, и трижды старуха убирала котелок с огня, трижды снимала с него густую пену.
Наконец она увидела, что зелье готово, и, процедив его через кусок войлока, налила в маленький керамический флакон. Закрыв флакон пробкой, убрала его в кожаный мешочек и протянула Старыгину, проговорив:
– Храни его как зеницу ока! Это – жизнь твоей подруги.
Водитель остановил машину прямо перед воротами больницы. Старыгин расплатился, выбрался из автомобиля.
Почему-то фонарь возле ворот не горел, и, когда такси уехало, приветливо моргнув фарами, Старыгин остался почти в полной темноте.
Только крупные южные звезды струили с неба свой далекий свет, который не столько освещал окрестности, сколько придавал им какой-то нереальный, фантастический облик.
Старыгин подошел к воротам, нажал кнопку вызова, расположенную слева от калитки.
Ничего не произошло, никто ему не ответил, никто не открыл для него дверь.
Старыгин подождал несколько минут и снова нажал на кнопку.
Что они там, заснули все?
Конечно, время было позднее, но больница – такое место, где никогда не спят, по крайней мере, тут всегда есть дежурный, готовый оказать помощь больному или пострадавшему человеку.
Так и не дождавшись появления привратника, Старыгин толкнул калитку.
И она тут же распахнулась.
«Ну да, – подумал он, проходя на больничную территорию. – Конечно, вход в больницу всегда должен быть открыт… мало ли, вдруг ночью привезут тяжелобольного…»
Тем не менее в душе его отчего-то шевельнулось смутное беспокойство.
Впрочем, ему было не до своих неосознанных ощущений – он спешил в палату, где ждала его Мария… точнее, не ждала, а просто находилась между жизнью и смертью. Он спешил как можно скорее принести ей целебный отвар, ради которого преодолел многие тысячи километров, ради которого рисковал своей жизнью…
Старыгин подошел к стеклянной двери больницы.
За ней тускло горел дежурный свет, и не было видно ни одной живой души.
Дмитрий Алексеевич потянулся рукой к кнопке звонка, но тут же передумал и толкнул дверь.
Она легко открылась, и Старыгин вошел в фойе больницы.
Здесь было тихо и пусто. Даже за стойкой регистратуры, где всегда сидела дежурная сестра, никого не было.
Старыгин удивленно огляделся.
Несколько диванов с белой обивкой, стол, часы, показывающие половину второго, яркий настенный календарь с рекламой какого-то успокоительного средства.