– Груня, ты чего! – заверещал несчастный пьянчужка, безуспешно пытаясь вырваться из сильных рук кардиохирурга. – Груня, да как ты могла про меня такое подумать? Да ты же знаешь, как я тебя люблю и уважаю! Просто со страшной силой!
– Да ты самого себя давно не уважаешь! – проговорила Агриппина, немного ослабляя хватку и пытаясь взять себя в руки. – Да, честно говоря, и не за что…
Она немного выпустила пар и осознала, что алкоголик вряд ли причастен к акту вандализма.
– Зря ты так, Груня! – ответил Федор с пьяной слезой в голосе. – Федор Стуков чужого никогда не тронет, кого хочешь спроси… А сейчас я от них сам пострадал, не меньше твоего!
– От них? От кого это – от них? – заинтересованно переспросила Агриппина.
– А я знаю? – с горечью выдохнул Федор. – Они же тебя искали! Значит, тебе виднее, кто они такие!
– А ну рассказывай толком и по порядку! – потребовала Агриппина и для большей убедительности еще раз встряхнула несчастного алкоголика. Как врач, она понимала, что точно рассчитанное физическое воздействие замечательно освежает память. Особенно у людей с неустойчивой психикой, подорванной регулярным употреблением алкоголя.
Федор клацнул зубами, жалобно икнул и приступил к рассказу.
Если верить его изложению, он мирно дремал на ватном одеяле под дверью своей комнаты, поскольку жена Валентина, уйдя на работу, заперла двери на замок, а ключ унесла с собой. Федор давно примирился с существующим положением вещей и даже ничего не ответил на ругань старухи Курослеповой, которая перед походом в магазин обругала его по-всякому. Федор обрадовался наступившей тишине, как вдруг в квартире неизвестным способом появились два весьма подозрительных типа, которые грубо подняли его на ноги и принялись допрашивать. Собственно, интересовал их один вопрос – в какой комнате проживает Агриппина Кудряшова.
– Ох, сомневаюсь я, что они сами в квартиру проникли! – проговорила Агриппина, которая хорошо знала слабохарактерного соседа. – Не иначе, как сам ты их запустил!
– Зачем сам? Почему сам? – заюлил Федор, из чего Агриппина сделала вывод, что ее догадка вполне справедлива.
– А если ты сама все знаешь, так чего меня спрашиваешь? – обиженно протянул алкоголик.
– А как они выглядели – это-то ты помнишь?
– Вот с этим сложнее… – Федор виновато потупился. – Память у меня не та, что прежде… вроде бы один длинный, другой короткий, и оба такие… кожаные.
– Ладно, продолжай!
– Я, Агриппина, долго держался! – гордо заявил Федор. – Прямо как партизан на допросе. Помнишь, фильм такой был – «Подвиг разведчика»? Вот это прямо про меня! Не выдавал им тебя… потому как сразу видно – опасные они люди, криминальные, или даже еще хуже… Но сама знаешь – возможности человеческого организма не безграничны, и после жестоких пыток и избиений пришлось мне им показать твою комнату… Ну, тогда они туда проникли, а меня, как нежевательного… то есть нежелательного свидетеля решили устранить, для чего ударили чем-то тяжелым по голове. Мой богатырский организм победил смерть, я выжил, как ты видишь, но после того удара больше ничего не помню…