— О Люк. Это так меня смущало, а теперь, когда я знаю отвратительные цели отдельных поступков, я чувствую, что меня испачкали и осквернили.
Люк взял меня за руку.
— Энни, а что он делал?
— Он заставил меня раздеться и настоял на том, чтобы я в его присутствии приняла ванну.
Лицо Люка застыло от удивления.
— Я не могла сопротивляться. Некого было позвать, кто помог бы мне, и, кроме того, его лицо… выражало в тот момент такую отеческую заботу. Я позволила ему вымыть мне спину, я позволила ему… О Люк! Противно даже вспоминать об этом сейчас. — Я закрыла лицо руками.
Он опустился на кровать рядом со мной и обнял меня, крепко прижимая к себе и поглаживая волосы. Затем поцеловал в лоб и приподнял за подбородок мое лицо.
— Я так ругаю себя за то, что не приехал к тебе на выручку раньше.
— А как ты мог узнать об этом? Но все равно ты был со мной, помогал мне. В самые мрачные, наиболее тяжелые моменты, когда я чувствовала себя особенно одинокой, я всегда думала о тебе. О Люк, я чувствую себя так уверенно с тобой, в такой безопасности! — Наши лица были совсем близко. Наши взгляды проникали глубоко в души друг друга. — Я понимаю, что это нечестно. Я не должна была предъявлять требований, а дать тебе возможность завести настоящую подружку, но…
Он приложил палец к моим губам.
— Не говори больше ни слова, Энни. Я счастлив… быть с тобой.
Он поцеловал меня в щеку. Я закрыла глаза, дожидаясь, надеясь, веря, что сейчас его губы прижмутся к моим, но он не сделал этого. Я чувствовала, как кровь приливает к моей голове. Моя грудь плотно прижималась к его руке.
— О Люк. Я не могу изменить свои чувства к тебе, — прошептала я.
— И я не могу ничего поделать со своими чувствами, Энни. — Он снова прижал меня к себе, и мы долго сидели, обнявшись.
— Во всяком случае, — произнес он, отпуская меня, — ужасу пришел конец. А что это за человек, который позвонил моей матери? Один из работников?
Я не знала, как ответить. Могла ли я рассказать ему о тайне Троя? Раньше у нас с Люком было так много общих секретов. Я была уверена, что на него можно положиться и что он не сделает ничего, что могло бы повредить мне.
— Если я скажу тебе, сохранишь ты это, как самый сокровенный секрет, и обещаешь никогда не раскрывать его?
— Конечно. В моем сердце наглухо заперто так много секретов о нас, что еще один ничего не изменит.
— Это был Трой Таттертон.
— Трой Таттертон? Но я думал…
— Трой Таттертон не умер, Люк, но он хочет, чтобы люди думали, что он умер.
— Почему?
— Он хочет вести затворническую жизнь. У него была очень несчастная, печальная судьба, и он просто стремится, чтобы его оставили наедине с собой.