— Ну, если ты сочла нужным приехать, ты должна была бы позвонить мне. Но еще не слишком поздно. Я все устрою для тебя.
— Все уже устроено. Люк также едет со мной.
— Мне надо было догадаться об этом.
— Пожалуйста, Дрейк. Ради Тони, памяти о нем, давай сохраним мир, — взмолилась я.
— Ты права. Конечно, я буду вести себя с достоинством. Все, кто хоть что-то значит в деловом мире, будут там, могу заверить тебя в этом.
— Я не имела в виду…
— Во всяком случае, ты не можешь представить себе, что мне предстоит теперь делать. У меня нет времени заниматься Люком. Мне повезло, что я начал работать здесь до того, как все это случилось. По тому, как люди относятся ко мне, я мог бы быть сыном Тони. Я собирался при случае поразить тебя этой новостью, но могу сказать тебе это и сейчас. До того как он умер, Тони дал мне большой процент акций в своей корпорации. — Он помолчал, затем добавил сухо, когда я сходу не поздравила его. — Я думал, ты будешь рада узнать это.
— Я знаю, это то, чего ты хочешь, Дрейк. Я знаю, ты счастлив.
Он был разочарован моей прохладной и сдержанной реакцией.
— Да. Ну, увидимся на похоронах.
— Да, Дрейк. — Он становился все больше и больше чужим для меня.
В день похорон Тони Люк прибыл в дом очень рано, чтобы отвезти меня в аэропорт. Когда он вошел в мою комнату, я была уже одета и готова к поездке. Я стояла без трости. Мы долго смотрели друг на друга. Наконец он перевел взгляд на картину, в центре которой он был сам.
— Ух ты, она действительно хороша.
— Я надеялась, что она тебе понравится.
— Понравится? Я влюблен в нее! Ты великолепный художник, Энни. Люди будут платить тысячи за твои картины, я уверен в этом.
Мы снова уставились друг на друга. Казалось, что каждый раз, когда кто-либо из нас заканчивал фразу, обязательно будет возникать пауза, во время которой говорить будут наши глаза. В данный момент мои глаза говорили ему, как сильно я люблю его и как он нужен мне, а также как обманула меня судьба. Его глаза говорили то же самое.
Я думала, что тетя Фанни смягчится и присоединится к нам, но у нее было так же много упрямства Кастилов, как, по ее словам, было у Дрейка и Люка. Она нарушила наше мучительное молчание, появившись в дверях моей спальни. Ее руки упирались в бока, а ее голова откинута назад в ее обычной манере.
— Не могу поверить, что ты проделал весь этот путь, чтобы отвезти ее в то место, Люк. Ты не должен был поощрять ее.
— Я бы поехала все равно, с ним или без него, тетя Фанни.
— Твоя мать убежала от того места и того человека, Энни.
— Я знаю. — Я посмотрела на одну из фотографий моей матери, которые стояли на моем туалетном столике. Это была одна из самых моих любимых, потому что на ней она смотрела в сторону Уиллиса и одно из немногих хороших воспоминаний придавало блеск ее васильковым глазам. — Но она умела видеть радугу после дождя. Я думаю, что она тоже поехала бы на похороны Тони, тетя Фанни. — Я повернулась к ней и посмотрела на нее твердым, решительным взглядом, как это могла бы сделать мама. Тетя Фанни заметила это.