— Здесь закончится кампания 1812-го года! — сказал он.
— Браво, мой Император! — зааплодировал Мюрат. — Мы не можем больше наступать с такой скоростью.
— Что еще? — нахмурился Бонапарт, мысленно обращаясь к Пчеле. Пока надо быть еще очень собранным. — Какие-то проблемы с кавалерией?
— Еще шесть дней такого марша, и у нас не будет кавалерии! — бодро доложил любимец Императора. — Лошади не люди, их не воодушевляют речи.
Да, это было правдой. Лев вел за собой людей, но совершенно не действовал на животных. Равно как, впрочем, и на пушки — дальше стрелять они не начинали, и им по-прежнему требовались ядра и порох. Поход, хоть и чрезвычайно удачный в военном отношении, уже измотал армию. Нужно было остановиться, понимал Наполеон, прибегая к Пчеле. Но нужно было бежать вперед и рвать добычу — эту возможность предоставлял ему Лев. До сих пор Бонапарт более следовал Льву, надеясь заполучить тот единственный предмет, которого ему не хватало. Но если предмет окажется у него... Может быть, ему и вовсе не придется больше воевать.
— Ну что ж, тем лучше... — в этот момент Император действительно был готов прекратить войну. — Мы идем на Смоленск, и если там решающая битва не состоится, отступим к Минску или Витебску, чтобы перезимовать. Совещание окончено!
Идея казалась хорошей. Россия получила хороший удар, потеряла значительную часть западных территорий. Скорее всего, император Александр не заключит мира, и зима будет трудной. Русские умеют воевать зимой, но рядом Польша, а там его поддерживают за обещание восстановить независимость. Подойдут резервы из Франции, наполнятся склады. И отсюда, и из Смоленска — до Москвы недалеко. Он взял ненавистную страну за горло! И если Колиньи привезет ему Остужева... но самое главное, предмет, что должен быть при нем — Россия обречена.
Генералы двинулись к выходу нестройной толпой, негромко переговариваясь. Навстречу им в распахнувшиеся двери вошли штабные офицеры и адъютанты, все перемешались, кабинет заполнился людьми. Мимо Императора прошел молодой, симпатичный капитан, лица которого он не помнил. Капитан потирал ладонью щеку и слегка морщился, будто у него болел зуб. Следом прошла еще группа офицеров, их лиц он не помнил тоже, и это было странно — благодаря Пчеле Наполеон практически никого не забывал. От этой мысли его отвлекло что-то странное в фигуре одного из прошедших, но тут к нему подошел Мюрат.
— Мы должны реквизировать лошадей у местного населения! — сразу заговорил он о деле. — Тогда я смогу выбрать тех коней из обоза и артиллерии, которые на что-то годятся, и усилить кавалерию. А крестьянские лошадки потащат телеги. Как вам это?