– К черту! Убирайтесь с дороги!
– Слушай, Брайан, не стоит все усложнять. Давай просто тихо и спокойно уйдем отсюда.
Внезапно Брайан кинулся вперед, и я с трудом удержал его за пояс, а Беррин обхватил его за шею. Неведомо откуда в руках у Рэмзи оказались наручники, и мы втроем приковали распоясавшегося хулигана к ручке входной двери. Подоспели еще двое патрульных, наконец вчетвером мы с трудом вытащили его из дома. Брайан ругался и орал, потом упал на спину, размахивая руками. Я схватил его за одну руку, полицейский – за другую, и Рэмзи кое-как надел на него наручники.
– Что вы делаете, сволочи! Отпустите! Ублюдки!
Я поднял голову и увидел, как спокойно эту сцену наблюдает ребенок, словно не видя ничего странного в том, что папу скручивает целая куча полицейских. Брайан покрылся потом, волосы его растрепались. Я придавил пьяницу коленом в спину, испытывая нестерпимое желание схватить его за эту грязную гриву и треснуть башкой об пол.
– Сволочи, я вас всех поубиваю! Вам конец! Понимаете? Конец, чтоб вы все провалились!
Мы подняли его на ноги, и он громко шмыгнул носом, наполнив рот мокротой.
– Ну-ка, немедленно выплюнь на землю эту гадость! – приказал ему один из копов. – Слышишь?
– Хватит, Брайан, давай тихо уйдем. – Рэмзи по-прежнему старался успокоить его.
Брайан выплюнул отвратительный сгусток мокроты, передумав метнуть ее в лицо полицейского, чтобы избежать обвинения в оскорблении, но продолжал ругаться на чем свет стоит. Мы вытащили его на тротуар, и, пока один из патрульных открывал дверцы фургона, он сделал последнюю отчаянную попытку вырваться, доказывая, что он не намерен подчиниться без сопротивления, и хотел лягнуть ногой Беррина, но тот успел увернуться. Я схватил его за воротник рубашки и оттащил назад.
– Пошел к черту, свинья! – заорал он и снова дернул босой ногой, на этот раз целясь в меня.
Я отпрянул, потом шагнул вперед и с силой прижал его другую ногу к тротуару. Брайан взвыл от боли, и на мгновение меня охватило удовлетворение.
– Вы видели, что сделал этот гад? Видели?
Я отвернулся, когда его втащили в фургон, проклиная себя за потерю самообладания. Я уже забыл, какими мерзкими и подлыми бывают эти пьяные семейные ссоры. И все-таки мне не следовало поддаваться импульсу. Как никто другой, я хорошо знал, как долго можно расплачиваться за минутную утрату самоконтроля.
– Отлично, сержант! – Беррин дружески хлопнул меня по спине.
Подъехала еще одна патрульная машина, в дом вошли еще несколько офицеров. Фургон с задержанным стоял на месте, а Рэмзи разговаривал с другими патрульными, не обращая внимания на нудный дождик, непрерывно сеявший с неба.