— Сколько же раз я обречен терять тебя, Хевен. Или эти муки посылает мне сама судьба?
Я откинулась на спинку стула, не в силах проронить ни слова. Трой подал мне платок, и я вытерла слезы. Он улыбнулся, слыша, как я по–детски захлюпала носом.
— Пойдем в гостиную, — предложил Трой, — там уютнее.
Мы прошли в гостиную. Я села на кушетку, а Трой растянулся на ковре, как в старые добрые времена, и смотрел на меня, закинув руки за голову.
— Трой, — заговорила я, качая головой, — мне все еще не верится, что это не сон, что ты действительно здесь, смотришь на меня, как прежде.
— Понимаю тебя.
— А когда Тони узнал, что ты жив?
— По правде сказать, не так давно. Меня поразило, что я нашел коттедж в том же виде, в каком оставил. Я понял, что Тони не хотел мириться с мыслью о моей смерти, и мне стало понятно, какую боль я ему причинил. Поэтому еще труднее было заставить себя прийти к нему и сознаться в своем обмане. Несколько раз я пытался сделать это, но так и не решился.
— Значит, это ты бродил ночью по дому. — Теперь мне стало понятно, что имели в виду слуги, когда говорили, что Рай Виски не выдумывал свои рассказы о духах, бродивших по темным залам и коридорам Фарти.
— Да, признаюсь в этом, я даже немного поиграл на рояле, надеясь, что Тони обнаружит меня. Но этого не произошло, и я струсил, решив, что слуги меня узнали. Представляю, какой ужас они испытали при виде моей темной бесшумно двигающейся фигуры.
— Нет, ты даже представить себе не можешь, до какой степени напугал их.
— А однажды ночью, когда ты была в Уиннерроу, я столкнулся с Джиллиан у дверей ее комнаты. Сиделка спала, и она воспользовалась возможностью свободно побродить по замку. Мне никогда не забыть выражения ее лица. — Трой на секунду замолчал, снова представив лицо Джиллиан. — Мне показалось, что она стареет у меня на глазах. Она сразу лишилась тех остатков молодости, которые ей помогло сохранить ее безумие.
«Нет, — сказала Джиллиан, — я ни в чем не виновата, ты не можешь осуждать меня. Я сделала то, что должна была сделать».
Трой повернулся ко мне, в глазах его отразились боль и печаль. Он очень болезненно переживал, если невольно причинял боль другим, даже если те намеренно задевали его чувства. «Ах, Трой, — думала я, — ты слишком тонок и чувствителен для этого мира. Неудивительно, что тебя всегда преследовал страх смерти».
— Я протянул к ней руку и сказал: «Джиллиан, не беспокойся». Но она в ужасе убежала от меня. Мне кажется, один раз после этого она видела из окна своей комнаты, как я шел по лабиринту.
— Но Тони и тогда еще ничего не знал?