— Ну конечно! — говорит папа. — Мне это совсем не трудно.
В уме твой собеседник всегда тебя слушает и понимает.
Не то что в жизни.
В жизни, даже если ты осторожненько так, чтоб его не обидеть, скажешь только: «Пап, ну пожалуйста, надень сегодня рубашку попроще и постарайся не петь», — он сразу глаза закатит, мол, сколько можно приставать, или ткнет тебя локтем в бок: «Расслабься, Тонто! Надо же хоть чем-нибудь оживлять этот тусклый мир!»
Сейчас он кричит, чтоб я вылезала из-под душа, а то уроки скоро начнутся, и мыло опять размякнет, и вода перельется через край и потечет по занавеске, и вообще нечего там стоять и думать.
И как это он не замечает, когда сам переливается через край?
И зачем я только вспомнила про Эрин, сейчас я тоже размякну.
Это все из-за мыла.
Мы с Эрин однажды в школе подбросили кусочек мыла в кастрюлю с морковным супом. А потом смотрели, как за столом ребята, даже самые аккуратные, пускают изо рта пузыри.
Глупо, глупо, уже год и два месяца прошло, как она умерла, пора бы мне успокоиться.
Знаете что, если у меня когда-нибудь еще будет самая лучшая подруга, я сперва удостоверюсь, что у нее сердце не больное и с легкими все в порядке.
Пускай сначала пройдет медосмотр, пока мы еще не начали дружить.
Если она у меня будет.
* * *
Папа сказал, что сегодня будет лучше, чем вчера, потому что второй день в новой школе всегда лучше первого.
Он был прав.
Ну, почти.
Началось-то все, правда, так себе.
Когда я шла по двору, все ребята, даже из других классов, опять на меня глазели и очень быстро расступались.
Потом мне велели зайти в кабинет директора.
Мистер Фаулер смотрел на меня как-то настороженно. Лысина у него покраснела, а когда он встал, чтобы вытащить из кармана тюбик с антисептическим кремом, оказалось, что у него и коленки под шортами красные, а это, я читала, может быть признаком повышенного давления (если, конечно, вы не обгорели на солнце).
— Ровена, — начал он, втирая крем в свои ободранные костяшки пальцев, — мисс Даннинг рассказала мне, что произошло вчера в классе. С Дэррином Пеком мы уже поговорили. Я понимаю, тебе нелегко приспособиться к нормальной школе, но это не оправдывает твоего вчерашнего поведения. Это не должно повториться, тебе понятно?
Я кивнула. Хотела было сказать ему, что ссадины лучше не мазать кремом, а дать им подсохнуть на воздухе, тогда быстрей заживет. Так папа говорит. Но я промолчала, вдруг он эти антисептические кремы специально изучал в университете.
— Ровена, — продолжал мистер Фаулер, внимательно разглядывая ссадину, — если у твоего отца какие-нибудь проблемы… если он, к примеру, злоупотребляет алкоголем… ты всегда можешь рассказать об этом мисс Даннинг или мне. Договорились?