— Вообще эта идея принадлежит Джимми, — сказал Соломон. — Так он мне, во всяком случае, заявил. Пришел с месяц назад и сделал деловое предложение: их собственный фирменный знак, часть доходов, никакого вмешательства с моей стороны по части выбора материала, четкий график выступлений, обеспечение оркестрами — короче, все берут в свои руки. Недурно для девятнадцатилетнего мальчишки, которого я всего несколько месяцев назад взял на работу, чтобы сделать одолжение другу. И еще он сказал, что дает мне на размышление ровно месяц, потому как ровно через месяц истекал срок ее контракта. И если я отвечу «нет», он ее забирает. Дайер приносила нам самый большой доход из всех исполнителей. Но я ответил «нет». Время от времени я и сам выступаю в роли шантажиста — так, по мелочам и исключительно для пользы дела. — Соломон хитровато усмехнулся. — Но шантажу не поддаюсь, нет! Я сказал Джимми, что он уволен, но Дайер тут же закатила такую истерику!.. Кстати, сейчас мы готовим ее записи, а это недели на три работы, да и то в нормальных условиях, так что пришлось оставить его еще на месяц. Но сейчас он уже вылетел. Просто мне хотелось объяснить, чтобы вы знали, за что именно уволен Джимми.
— Спасибо, — печально ответил Стрэнд.
— Надеюсь, это нисколько не повлияет на наши дружеские отношения?
— Конечно, нет, — не совсем искренне ответил Стрэнд.
— Музыкальный бизнес — один из самых жестоких, — сказал Соломон. — Не успеешь опомниться, как глотку перережут. Но люди, особенно молодые, считают, что прорваться ничего не стоит, что им все нипочем, так и рвутся вперед, игнорируя устоявшиеся правила и обычаи. Однако они глубоко заблуждаются. Боюсь, ваш Джимми не настолько сильная личность и никогда ею не станет. Только наживет массу врагов. Нет, какие-то взлеты у него будут, Аллен, но затем начнется падение, и его уже не остановишь. Знаете, меня это вовсе не радует. Напротив, печалит, поскольку я знаю: мои прогнозы сбудутся. Эта женщина представляет собой угрозу, она как бомба или мина, готовая взорваться. Голос у нее садится, и ей это известно. Она нуждается в защите, а Джимми и мать родную от сквозняка защитить не сможет. Она то и дело впадает в отчаяние, страдает маниакальной депрессией. И в один прекрасный день, вернее вечер, на эстраде появится какой-нибудь молодой гений и просто сметет ее со сцены. В ее доме перестанет звонить телефон, и она в очередной раз попытается свести счеты с жизнью. Если бы вам удалось уговорить Джимми прийти наконец в чувство, я бы взял его обратно. И со временем вполне смог бы превратить его из дилетанта в профессионала. Причем не ради себя, а ради его же блага. Вы верите мне, Аллен? Верите? — Соломон пристально всматривался ему в лицо через стол.