.
Конечно, «прямо выводить» индивидуальность из выраженных мыслей и чувств недопустимо. Но ведь здесь с ненавистным Брюсову субъективизмом выплескивается и единый лирический субъект, – и, кроме крайностей полемического рассуждения, в этом отражается одно из существенных противоречий поэзии Брюсова, как и ряда близких ему художников начала нового века. Брюсовские порывы к многоликости оказываются лишенными единого личностного центра, а с ним и внутренней целостности поэтического мира. Ведь целостный поэтический мир развертывается во множестве, конечно, различных, конечно, противоречивых, но и непременно органически связанных друг с другом поэтических проявлений. Брюсовская же «жизнь стихом» оказывается принципиально раздвоенной: с одной стороны, перед нами «стообразный» свидетель всех реальных переживаний и дел, закрепляющий их, перевоплощающийся сегодня в Данте, завтра – в Ассаргадона, послезавтра – в Антония, а с другой – «в последней глубине» мастер, заковывавший все это в сочетания слов. И теряющиеся при этом внутренняя связь и органичность поэтической личности как бы выдвигают вместо себя своеобразную формальную замену – цельность и чеканную организованность стихового построения.
1. В первом издании сборника (М., 1906) стихотворение было включено в цикл «Из ада изведенные».
2. Брюсов В. Я. Стихотворения и поэмы. Л., 1961. С. 250—251.
3. Тынянов Ю. Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929. С. 535.
4. Максимов Д. Е. Поэтическое творчество В. Брюсова // Брюсов В. Стихотворения и поэмы. С. 41. См. также: Максимов Д. Е. Брюсов. Поэзия и позиция. Л., 1969. С. 158—160.
5. Брюсов В. Я. Избранные сочинения. М., 1955. Т. 2. С. 325.
6. Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1963. Т. 1. С. 437.
7. Брюсов В. Я. Избранные сочинения. Т. 2. С. 208.
8. Не раз отмечавшееся тяготение Брюсова к полноударным формам двухсложных размеров несомненно связано с основной стилеобразующей установкой на поэтическое «ораторствование». Любопытно замечание Брюсова о стихах Северянина: «Благодаря тому, что Игорь Северянин свои стихи не читает, а поет, он мог свободно применять ямбы с пиррихиями на ударных стопах» (Брюсов В. Я. Избранные сочинения. Т. 2. С. 273). Для себя же – поэта-оратора – он считал такой путь невозможным и, соответственно, полагал достоинствами своего стиха сжатость и силу, а не певучесть и нежность.
9. См. об этом: Тарановский К. Ф. Руски дводелни ритмови. Београд, 1953. С. 71—74.
10. Характерно в связи с этим приводимое Д. Максимовым интервью Брюсова М. Волошину, где говорится о любви Брюсова к Риму и римская поэзия века Августа сопоставляется с «державинским торжественным языком»