Клеа была семью годами моложе брата. Ее не стало пять лет назад…
Даже спустя столько лет Рийс не мог заставить себя вспомнить тот последний день, который они провели вместе. Как опрометчиво он оставил сестру у входа в чикагский банк, не зная, что живой уже не увидит. Его пальцы сжали бокал. Какой смысл теперь вспоминать об этом. Клеа не вернешь.
Рийс встрепенулся, почувствовав, что на него кто-то смотрит. Взгляд бирюзовых глаз Лорен был устремлен на него, и в нем читалось сострадание. На какое-то мгновенье ему захотелось, забыв обо всех, обнять Лорен, зарыться лицом в ее волосы и рассказать, как все произошло в тот страшный день. В тот день, который оставил незаживающую рану в его сердце.
Ну, конечно, иди и поплачься ей, язвительно хмыкнул внутренний голос. С чего это тебя вдруг потянуло на откровения? Ты ведь никогда никому не говорил о том, что чувствовал после смерти Клеа. Почему же решил открыться Лорен Кортни? Рийс сдвинул брови и нахмурился, не желая допускать Лорен в свои мысли, зная, что этим ранит ее. В глазах девушки мелькнула боль. Она опустила взгляд на тарелку. Соседка справа что-то спросила у нее. Лорен ответила, но ее щеки оставались бледными, напоминая цветом тончайший фарфор сервиза на столиках.
Клеа не понравилось бы то, как он ведет себя с Лорен. Но Клеа давно умерла.
Именно воспоминания о ней заставили его купить статую Мадонны с Младенцем — она воплощала в себе то сокровенное, что отняла у него смерть сестры.
Мечтая остаться в одиночестве, Рийс улыбнулся мужчине средних лет, сидевшему напротив, и спросил, не видел ли тот чудесный храм на одном из северных островов Японии. Так минута за минутой прошел этот вечер, и вот Лорен и Рийс уже стояли на пороге, прощаясь с гостями. Он помахал рукой последней машине, удаляющейся по дорожке от дома в пьянящую сосновым запахом темноту, и закрыл дверь.
— Все прошло замечательно, — подытожил Рийс.
Лорен не ответила. Не убирая руки с его локтя, она спросила с той прямотой, к которой он уже начал привыкать:
— О чем ты думал за ужином, Рийс? Ты выглядел очень расстроенным.
Минутный порыв довериться ей был подавлен привычной сдержанностью и закрытостью, ставшими его единственной защитой за эти годы.
— Не помню. Об упавшем курсе на фондовой бирже. Или о необходимости уволить управляющего тайским филиалом. Послушай, ты все время твердишь, что мы должны неотступно следовать условиям контракта. Вот и держи свое любопытство при себе.
— Неужели так страшно допустить мысль, что ты такой же живой человек, как все остальные? — не выдержала девушка. — Или ты думаешь, небеса упадут на землю, если ты признаешься, что иногда чувствуешь боль?