— А вы, сэр?
Рийс сделал заказ. Официантка ушла.
— Женщины, которых я встречал раньше, были понятны как открытая книга, — прошептал он. — С тобой же все иначе. То ты говоришь, что ненавидишь меня, то смотришь так, будто готова съесть меня на завтрак.
Лорен и сама с трудом понимала себя. В какое-то мгновенье ей захотелось предложить ему забыть о прогулке, вернуться в спальню и заняться тем, для чего и была предназначена эта огромная кровать. Но вдруг Рийс потом скажет то же, что и Сэндор когда-то? Что она холодная в постели, неловкая и бесчувственная. Что от ее красоты нет никакого проку — ни ей, ни всем остальным. Пройти через все это снова? Нет. Слишком унизительно.
Уж лучше попасть под перо самого строгого художественного критика Нью-Йорка, чем смотреть в бездонные голубые глаза человека, сидящего теперь за столом напротив нее.
— Лорен, что случилось? У тебя такой печальный вид.
Забота, послышавшаяся в его голосе, растрогала ее.
— Ничего страшного.
— Давай заключим сделку, — предложил Рийс. — Забудем об Уоллисе и нашем контракте. И об этой гигантской кровати, будь она неладна. И просто пойдем кататься на каяке. Солнышко, волны, плеск воды… Может быть, нам посчастливится увидеть касатку. Что скажешь?
Вилка, которую Лорен держала в руке, потеряла четкие очертания и начала расплываться у нее перед глазами. Слезы подступили снова. Боже, да что же с ней творится?
— Неплохой план, — неуверенно ответила Лорен.
— Вот и прекрасно. Я хорошо знаю тот район, где, как мне сказали, часто бывают касатки. Поплывем сразу туда. В этом году миграция лосося началась поздно, поэтому и касатки задержались здесь.
Девушка выдавила из себя подобие улыбки.
— Зря я сравнила тебя с акулой. Ты больше похож на касатку.
— Вряд ли. Они живут семейными группами, — объяснил он и обрадованно добавил: — А вот и наш кофе. Отлично. Самый лучший способ начать день, правда?
Странно, с чего это он заговорил о семье, пусть даже и в таком контексте? — изумилась Лорен, подливая сливки в чашку и разглядывая вазочку с аппетитным на вид фруктовым салатом.
— Ты никогда ничего не говоришь о своей семье, — промолвила она.
— Потому что нечего говорить… родители давно умерли.
— А братья или сестры есть?
Помедлив мгновенье, молодой человек ответил:
— Нет.
Внутреннее чутье подсказало ей: он лжет. Лорен наколола вилкой сочную клубничку.
— А я единственный ребенок у родителей. Перед Рождеством я всегда писала Санта-Клаусу длинные письма, в которых просила оставить мне в подарок под елкой маленькую сестричку. А потом подружка объяснила мне, что на самом деле Санты нет. — Она грустно улыбнулась. — Я тогда ужасно расстроилась. А ты когда-нибудь мечтал о братике или сестричке?