Мы встретились с Троем в его коттедже в рождественское утро, пока Джиллиан и Тони еще спали. Он уже приготовил завтрак, положил под елку, которую мы с ним вместе накануне наряжали, наши подарки друг другу к Рождеству.
— Заходи, Хевен, с Рождеством тебя! — приветствовал меня Трой. — Вид у тебя сегодня просто цветущий! Я боялся, что ты опоздаешь и мои рождественские шведские бутерброды остынут.
Потом мы с волнением, словно маленькие дети, раскрыли свои подарки. Трой подарил мне голубой кашемировый свитер — под цвет моих глаз, а я ему дорогой дневник в коричневом кожаном переплете и с золотым обрезом.
— Что это? — изумился Трой. — Дневник для записи моих оригинальных мыслей и высказываний?
Он шутил, но я была настроена вполне серьезно.
— Я хочу, чтобы ты записал в него все, что тебе известно о моей матери. Все, что ты когда-либо слышал от Тони и Джиллиан даже еще до того, как они поженились. Я хочу знать, как мама относилась к своему отцу и что она думала о разводе родителей. Напиши о своих первых впечатлениях о ней, о том, что она тебе говорила и что ты говорил ей. Вспомни, пожалуйста, во что она была одета, — в общем, я хочу знать о ней все! Это для меня очень важно.
— Хорошо, я постараюсь, — изменившись в лице, кивнул Трой, принимая подарок. — Однако не забывай, что мне было всего три года, а ей — уже двенадцать.
— Тони говорил, что ты по своему умственному развитию казался значительно старше своего возраста, и гораздо моложе, когда обстоятельства вынуждали его оставлять тебя дома одного.
У меня имелись для Троя и другие подарки, которые ему больше понравились. А его подарок для меня был дороже всего того, что Джиллиан и Тони положили под большую елку, установленную перед окнами гостиной замка Фартинггейл.
Вечером Джиллиан, Тони и я отправились в гости к их знакомым. Впервые они взяли меня с собой на званый ужин. Но щемящее чувство одиночества не покидало меня ни в тот вечер, ни в последующие две недели каникул, вплоть до возобновления занятий в школе. Каждое утро Тони уезжал на работу, и почти каждый вечер они с Джиллиан куда-нибудь выезжали вдвоем. Иногда я случайно заставала бабушку в музыкальном салоне за роялем, но она уже не предлагала мне поиграть с ней в карты: с тех пор как Тони во всеуслышание объявил на День Благодарения, что я надолго остаюсь жить в его доме, Джиллиан окончательно отдалилась от меня. Для нее я была скорее приживалкой, чем полноправным членом семьи.
Похоже, ее вполне устраивало, что я много занимаюсь и у меня не остается времени вмешиваться в ее личную жизнь и нарушать ее распорядок дня. Я же настолько хорошо поняла ее сущность, что навсегда рассталась с надеждой завоевать привязанность и любовь этой женщины.