И вот наконец Логан доставил меня, все еще слабую, бледную и дрожащую, к гостинице в Уиннерроу, где я сняла новый номер и переоделась в чистую одежду, прежде чем позвонить Трою. Телефон в его коттедже не отвечал. Я положила трубку и набрала другой номер. На этот раз мне ответила одна из служанок в особняке.
— Хорошо, мисс Кастил, — сказала она. — Я передам мистеру Трою, что вы звонили. Сейчас его нет дома.
Расстроенная, я спустилась на лифте вниз, где в фойе увидела поджидающего меня Логана. При моем приближении он встал и без тени улыбки спросил:
— Чем я еще могу быть тебе полезен?
Я схватилась за голову: до моего отлета в Бостон оставалось всего четыре часа.
— Мне необходимо встретиться с преподобным Вайсом. Но я вполне доберусь туда одна. Прости меня за мою грубость, — сказала я, опустив глаза. — Я вела себя просто ужасно. Большое спасибо тебе за помощь, Логан! Желаю тебе счастья и всего наилучшего в жизни. А мне помогать больше не нужно, я сама позабочусь о себе.
Он смерил меня долгим взглядом, словно бы пытаясь прочесть мои мысли, потом молча взял за руку и отвел к своей машине.
— Отец навещает здесь дедушку? — спросила я, когда мы поехали.
— Думаю, что навещает, когда у него появляется такая возможность, — лаконично ответил он.
Логан больше не проронил ни слова, пока не высадил меня напротив дома на Мейн-стрит, в котором жила семья пастора Уэйланда Вайса, состоящая из трех человек — самого пастора, его жены и маленькой дочки.
— Еще раз спасибо, — твердым голосом произнесла я. — Но ждать меня не нужно.
— А кто же понесет твои сумки и погрузит их в твою взятую напрокат машину? Кстати, что с машиной? — с насмешкой спросил он.
Логан все-таки настоял на том, чтобы дождаться меня, я не стала тратить времени на споры, стараясь идти ровно и уверенно по дорожке к дому. Дойдя до крыльца, я обернулась: Логан дремал в автомобиле, устало положив руки на руль и склонив голову набок. Словно его измучило бесконечное ожидание меня и днем, и ночью…
Я постучалась в дверь и стала терпеливо ждать, когда мне ее откроют. И чем дольше переминалась я на крыльце с ноги на ногу, тем сильнее и злее становилась. Усталость и слабость как рукой сняло! Какое право имел этот священник лишать Фанни ее ребенка! Он соблазнил Фанни, когда она была еще подростком: ей было только четырнадцать лет. Это же настоящее преступление!
Я была полна решимости вернуть в лоно семьи хотя бы одного ребенка, тем самым восполнив отчасти утрату двоих детей. Хотя уверенности в том, что Фанни можно доверить воспитание девочки, у меня, признаться, не было.