- А как поживает твоя сестра? - неожиданно спросила она. - Чем она занимается?
- Франческа вроде тебя - независимая деловая женщина. У нее адвокатская контора в Риме.
У Франчески? Сумасшедшая, взбалмошная Франческа - адвокат?
- Боже правый, - отозвалась Зуки.
- Теперь настал твой черед удивляться, - заметил он.
- Да уж. Должно быть, она сильно изменилась?
- Изменилась. Мы перевели ее в пансион поближе к дому, и это пошло ей на пользу.
Зуки ждала, что он начнет ворошить прошлое, припомнив ее старые грехи, но он огорошил ее совсем другим.
- Тебе никогда не хотелось иметь семью, Зуки? - неожиданно поинтересовался он. - Мужа и кучу детей?
Сердце Зуки сжалось, когда она представила себе описанную им картину, но внутренним взором в качестве мужа она видела лишь Паскуале, а дети все, как один, были такими же черноглазыми, как он.
- Да нет. - Она еле сдержала дрожь в голосе. - Ведь я независимая деловая женщина, муж и дети не очень хорошо вписываются в мой образ жизни.
- Поэтому ты не вышла замуж? - настаивал он.
Нет, не поэтому. Причина сидела напротив. Она не вышла замуж, потому что не встретила мужчину, равного ему. И по всей вероятности, никогда не встретит - такова была пугающая, но весьма реальная перспектива ее жизни.
- Я все еще слишком занята своей работой, - солгала она и поразилась гневу, вспыхнувшему в глубине его глаз.
- Это заметно!
Зуки поняла, что с вежливостью покончено, и она снова уступила место ссоре - милой, знакомой до боли ссоре.
- А теперь я прошу тебя уйти, Паскуале, - подчеркнуто любезно сказала она, поднимаясь. - Я очень устала.
На этот раз он ничего не возразил и тоже встал.
- Спасибо за кофе, - вежливо произнес он.
Нагнувшись, чтобы взять свою кружку и отнести ее на кухню, он непроизвольно задел руку Зуки, которая в этот момент тоже потянулась за своей.
Зуки отступила на шаг, но ноги ее вдруг стали ватными, и она упала бы, если бы сильная рука с молниеносной быстротой не схватила ее за запястье.
Этого неожиданного прикосновения было достаточно, чтобы напомнить Зуки, какой обезоруживающей силой оно обладало.
Почувствовал ли Паскуале, как под его пальцами забилась жилка на ее руке? Может быть, поэтому в его глазах появилось такое странное выражение, а обычно упрямо сжатые губы дрогнули?
- Спасибо, - выдохнула она, не пытаясь вырвать руку.
- Не стоит. Это доставляет мне наслаждение, - тихо произнес он, не отпуская ее.
Наслаждение… Это было его слово, оно было ему хорошо знакомо. В силах Паскуале было доставить ей наслаждение… невероятное наслаждение, стоило ей лишь протянуть руку. Кончиком языка она непроизвольно облизнула пересохшие губы. Глаза Паскуале потемнели.